Флэшмен под каблуком

Лицо у него было мальчишеское – так казалось на первый взгляд, вопреки бронзовому загару, крупным чертам, вкраплениям седины среди черных кудрей и баков, резкой линии рта и подбородка и полузажившему сабельному шраму, шедшему от правой брови через щеку. Ему было лет сорок, и годы эти явно прошли не в покое, но его синие глаза казались невинными, как у десятилетнего ребенка, а когда он улыбался, как сейчас, тебе сразу приходили на ум украденные яблоки и розги учителя.

– Яд? – говорит он, отрывая мой пропитавшийся кровью рукав. – Да ничего подобного. Китайские топорщики им не пользуются, только темные дикари вроде нашего Джинго. Джинго, поздоровайся с джентльменом!

Пока абориген с копьем кивал мне головой, скорчив жуткую улыбку, белый бросил мое плечо и, подойдя к телу моего убитого преследователя, вытащил у него из шеи спицу.

– Взгляните-ка, – говорит он, осторожно держа ее в руке, и я увидел тонкую стрелу длиной в фут. – Это страсть Джинго. И она спасла вам жизнь, не так ли? Разумеется, любой уважающий себя ибан[55] попадает в фартинг с расстояния в двадцать ярдов, но Джинго – с пятидесяти. На острие яд раджуна – для человека не смертелен, как правило, но это и не важно, если стрела пробьет тебе яремную вену, не правда ли? – Он отшвырнул дь-скую штуковину и снова занялся моей раной, негромко напевая:

Эй, ответь-ка поскорей, был ли ты в Мобайл-бей?
И ужель за доллар в день хлопок скручивать не лень?
Джонни, эй, пока светло,
Джонни, эй, махнем в Хило…

Я вскрикнул от боли, и он осуждающе зацокал языком.

– Не стоит ругаться, – говорит. – Богохульники не попадут на небо, когда придет их смертный час. Да и переживать не о чем – это всего лишь царапина: пара швов – и будете как новенький.

– Это агония! – застонал я. – Я истекаю кровью!

– Ничего подобного. Да и кстати сказать, такому дюжему парню небольшое кровопускание не повредит. Не распускайте нюни. Вот, когда я заработал это, – его пальцы коснулись шрама на щеке, – то даже не пискнул. Подтверди, Стюарт?

– Ага, – кивает светловолосый. – Ревел, как буйвол, и звал мамочку.

– Ни слова правды, а, Пейтинги?

Рыжебородый араб сплюнул.

– Тебе нр-равится боль, – говорит он с сильным шотландским акцентом. – Ты собирраешься оставить этого человека лежать тут всю ночь?

– Надо показать его Макензи, Джей Би, – заявляет светловолосый. – Вид у него неважнецкий.

– Шок, – говорит мой врачующий ангел, перевязывая мое плечо платком под аккомпанемент моих жалобных стонов. – Но вы правы. Мак зашьет его, и наутро он будет готов встретиться лицом к лицу с двумя десятками топорщиков. Не так ли, приятель? – этот чокнутый подмигнул мне и потрепал по волосам. – Кстати, он преследовал вас в одиночку? Как вижу, он из «Черных лиц», они обычно охотятся шайками.

В промежутках между стонами я поведал ему, что мой паланкин атаковали четверо – про мадам Саббу я умолчал, – и он, перестав улыбаться, нахмурился.

– Трусливые, подлые у-ки! – восклицает он. – Даже не знаю, куда смотрит полиция? Предоставьте это мне, и я за две недели вышвырну этих мерзавцев из города! – У него был вид человека, вполне способного это сделать. – Все это отвратительно. Но вам повезло, что мы оказались поблизости. Идти сможете? Эй, Стюарт, помоги ему. Ну вот, – продолжает этот бессердечный скот, когда меня подняли на ноги, – вам ведь уже лучше? Я же говорил!

В любое другое время я высказал бы ему все, что о нем думаю, ибо больше всего на свете ненавижу этих самовлюбленных, заботливых, мускулистых христиан, которые так и норовят облегчить твои страдания именно в тот момент, когда тебе больше всего хочется лежать и стенать. Но плечо слишком болело, да и кроме того, ему с его причудливой шайкой из дикарей и матросов я был явно обязан спасением своей филейной части, так что мне не оставалось ничего иного, как пробормотать как можно вежливее слова благодарности. Джей Би рассмеялся, ответив, что это все пустяки, не стоит беспокойства, и предложил отправить меня домой в паланкине. Пока несколько человек побежали за транспортом, он с прочими, прислонив меня к стене, принялся обсуждать, как поступить с убитым китайцем.

Любопытный это был разговор, надо заметить. Кто-то вполне резонно предложил погрузить его на тележку и сдать в полицию, но светловолосый, Стюарт, покачал головой и заявил, что им надо оставить его здесь и написать во «Фри-пресс» жалобу на мусор, валяющийся на улицах. Араб, которого звали Пейтинги Али – обладатель совершенно неуместного шотландского акцента, высказался за христианское погребение, а зловещий маленький туземец Джинго, ожесточенно жестикулируя и топая ногами, явно давал понять, что желает отрезать трупу голову и захватить ее с собой.

– Не годится, – говорит Стюарт. – Ты не сможешь обработать ее, пока мы не доберемся до Кучинга, а она протухнет задолго до этого.