Флэшмен в Большой игре

— Я пытался переубедить их, но ничего хорошего из этого не вышло. Говорю тебе, Индию не удастся изменить ни за день, ни за долгие годы. Процесс должен идти медленно, но уверенно. А наши миссионеры — добрые, достойные люди — перегибают палку и не способны увидеть весь вред, который этим причиняют. — Он перекрестился. — Но у кого же язык повернется упрекнуть их, старина, если каждый из них уверен, что несет в эту пребывающую во мраке страну благословение Господне? Все это очень сложно. — Джонни выглядел озабоченным и охваченным благородной скорбью; Арнольду бы он понравился. Затем Николсон нахмурился, заворчал и вдруг взорвался:

— Все не было бы так плохо, если бы мы не проявляли этой проклятой мягкотелости! Если бы мы серьезно занялись благородным делом — реформы, даже миссионерская работа. Если бы мы делали все это как следует. Но, видишь ли, мы ведем себя не так, предпочитаем полумеры и слишком нежны для здешних нравов. Если мы действительно хотим низвергнуть их лживых богов, реформировать их старые коррумпированные государства и превратитьиндийцев в достойных мужчин и женщин — так давайте действовать силой! Дальхаузи — сильная личность, но насчет Каннинга я не уверен. Думаю, если бы я был на его месте, то прижал бы к ногтю всех этих предательски улыбающихся местных принцев, — его глаза вспыхнули и он притопнул сапогом. — Я бы дал им правительство, твердое и честное. Я был бы менее мягок с сипаями — да и с некоторыми британцами тоже. Это еще одна беда — тебя давно тут не было, но за это время к нам в армию да и в офисы Компании прибыло немало не самых лучших экземпляров. Разорившиеся буфетчики и сынки лакеев, представляешь? Ну, ты еще на них насмотришься — невежественные, ленивые малые из бедняков — и мы на десять лет ставим их командовать индусами высших каст! Они знать не хотят своих подчиненных и относятся к ним, как к детям или животным, и не хотят думать ни о чем, кроме как об охоте, пьянках и… и… — он вдруг покраснел до самых корней своей огромной бороды и отвернулся. — Некоторые из них даже сожительствуют с… с худшими отбросами среди туземных женщин. — Джонни закашлялся и похлопал меня по руке. — Вот как обстоят дела, старина. Мне чертовски неприятно говорить о таких вещах, но, к сожалению, это правда.

Я покачал головой и заметил, что это разбивает мне сердце.

— Теперь ты понимаешь, почему меня так огорчили твои новости? Эти признаки мятежа в Джханси — они могут послужить искрами, чтобы поджечь фитиль у бомбы, которая, как я показал тебе, уже заложена в Индии, из-за нашей слепоты и мягкости. Если бы мы были сильнее и решительнее поступали бы с принцами, если бы укомплектовали свою администрацию людьми с должным понятием о долге и дисциплине — о, тогда бы эту искру было легко погасить, но сейчас… — Джонни пожал плечами, — мне все это не нравится. Благодарение Богу, что у них достало ума послать в Джханси кого-либо вроде тебя. Хотел бы и я последовать за тобой, чтобы разделить все предстоящие там опасности. Из всего того, что я слышал, — это очень странное и дикое место, — добавил этот чертов ворон, с мрачным удовлетворением пожимая мне руку. — Пойдем, старина и вместе помолимся — за твою безопасность и выбор верного пути среди всех опасностей, которые встретятся тебе на пути.

Он плюхнулся на землю и, стоя рядом со мной на коленях, уверенным голосом начал отдавать Господу приказания глаз не спускать с раба своего. Не знаю, что во мне такого особенного, но эти святые парни вроде Николсона всегда готовы молить за меня Создателя — даже те из них, кто знают меня недостаточно хорошо, чтобы догадаться о размерах взятки, которую надо подсунуть Всевышнему, чтобы старина Флэши хотя бы понюхал ладана спасения. Я словно до сих пор вижу его — большую темную голову и нос, на фоне кровавого заката, борода трепещет от воодушевления, и даже различаю веснушки на его молитвенно сложенных руках. Бедный старина Джон — лучше бы он молил Господа за себя, ибо, если я все еще хожу по Земле спустя полвека, он сошел в нее в том же году, подстреленный из засады во время атаки на Дели и брошенный медленно умирать на обочине дороги. Вот чего потребовал от него его долг; а если бы он предпринял некоторые предосторожности, то мог бы стать вице-королем. А Дели все равно бы пал. [VI*]

Молитвы его пошли на пользу моему телесному здоровью, зато его рассказы о Джханси не в лучшую сторону отразились на душевном благополучии. «Странное дикое место», — сказал он и еще твердил что-то о бандитах-пиндари, тугах и негодяях-маратхи. Я и без того знал, что в старые времена там все кипело, как в дьявольском котле, но полагал, что с тех пор как мы аннексировали эти земли, там должно было стать потише. Манглс в Лондонском Совете по контролю говорил про них как об «умиротворенных под благодетельной властью Компании», но ведь он был напыщенным ослом, с необыкновенным талантом нести всякий вздор по вопросам, в которых считался авторитетом.