Флэшмен в Большой игре

До реки, где нас ожидали лодки, было около мили, но мы были настолько измучены, а конвой так неуклюж и растянут, что почти целый час ушел только на то, чтобы пересечь майдан. Это был адский путь, так как бунтовщики пытались задирать нас, осыпая насмешками и оскорблениями, а наши парни отругивались в ответ. Неуклюжие фургоны то и дело останавливались, погонщики хлестали животных, а один или двое из солдат гарнизона упали в обморок, и их пришлось погрузить на повозки. Толпы туземцев все надвигались со стороны Канпура, чтоб поглазеть и поиздеваться над нами; некоторые из них, вместе с наиболее агрессивно настроенными панди, протискивались поближе, чтобы выкрикнуть насмешку нам в лицо, ударить или даже стянуть кое-что из вещей. «Что-то вот-вот должно случиться», — подумал я, и действительно, как раз когда мы пытались перекатить один из фургонов с припасами через маленький белый мостик на дальней стороне майдана, где уже начинались заросли деревьев, раздался грохот выстрела, затем вскрик и снова грянули залпы.

Ездовой на моем фургоне в панике настегивал буйволов, одно колесо застряло на мосту и мы вместе с двумя штатскими пытались подтолкнуть фургон, когда подбежал Уайтинг, с мушкетом наперевес, спрашивая, что случилось. В этот самый момент один из наших капралов пулей вылетел из кустов, выкатившись прямо под колеса фургона, и вскочил на ноги с криком:

— Быстрее, сэр — идемте быстрее! Эти дьяволы убивают полковника Эварта! Они напали на него вон за теми деревьями и…

Уайтинг с проклятием прыгнул вперед, но один из мятежников, которые следили за нами на мосту, молнией метнулся ему наперерез и обхватил руками. На мгновение у меня мелькнула мысль: «О, Боже, сейчас они нас прикончат» и, похоже, капрал подумал то же самое, потому что он выхватил свой штык, но бунтовщик, схвативший Уайтинга, всего лишь хотел удержать его на месте, крича:

— Нахин, сагиб, хабадар![161] Если ты пойдешь туда, они тебя убьют! Не надо, сагиб! Иди вперед — к реке!

Уайтинг сыпал ругательствами, пытаясь освободиться, но мятежник — огромный, чернобородый хавилдар с медалью за битву при Чилианвалле — швырнул его наземь и вырвал из рук мушкет. Уайтинг в ярости вскочил на ноги, но капрал уже все понял и ухватил его за руку.

— Он прав, сэр! Эти эти свиньи попросту сарф карот[162] вас… как они уже и поступили с полковником! Лучше пробираться к реке, как он говорит! Иначе они могут всех поубивать — и женщин с детьми тоже, сэр!

Конечно же, он был прав — и я подумал о подобном отступлении в Афганистане, когда приходилось закрывать глаза на случайные жертвы и продвигаться вперед, иначе могла разгореться битва. Думаю, Уайтинг также понял это, поскольку он повернулся к хавилдару и уже спокойнее сказал:

— Я должен посмотреть. Ты пойдешь со мной?

Этот малый ответил:

— Да, сагиб, — и они скрылись среди деревьев.

Представлялось наиболее разумным, не тратя ни минуты, спешить к реке, поэтому я сказал капралу, что должен доложить о случившемся генералу Уилеру, приказал ему проследить, чтобы фургон благополучно перекатили через мост, и бросился вперед, мимо еле тащущихся повозок, пассажиры которых озабоченно спрашивали, что же произошло. Я, спеша, пробрался среди деревьев и скоро уже смог увидеть Сутти-Чоура-Гат,[163] а за ней — широкий спокойный простор Ганга.

Склон у реки кишел людьми. Передние фургоны достигли пристани и наши люди как раз выбирались из них, спускаясь к урезу воды, где на мелководье качалась длинная линия неуклюжих тростниковых барок. Фургоны, находящиеся поблизости от меня, отделились от конвоя, чтобы подъехать поближе к воде, и пока все еще не знали, что делать — некоторые вышли из повозок, другие оставались сидеть на месте. Все пространство вокруг было загромождено брошенными вещами и носилками с ранеными. Группки женщин и детей ожидали, не зная куда идти дальше, а их мужья, раскрасневшись, кричали, требуя приказов на погрузку в лодки. Кто-то орал: «Все леди и маленькие дети садятся в барки с двенадцатой по шестнадцатую!», однако никто не знал, где какая находится и даже собственного голоса нельзя было расслышать среди трубных криков слонов и гула толпы.

Везде на склонах стояли кучки панди, с ружьями и примкнутыми штыками, но они не делали ничего, чтобы помочь, а на небольшом холмике, чуть в стороне, я обнаружил группу пышно разодетых туземцев — там был Азимула-Хан, что-то говоривший Уилеру, который жестами указывал куда-то в сторону барок, так что я двинулся к ним, сквозь молчаливые ряды стрелков-панди. Когда я подошел поближе, Азимула как раз вещал:

— … но я уверяю вас, генерал, что мука уже в лодках — идите и убедитесь в этом сами. А-а, полковник Флэшмен, доброе утро, сэр! Полагаю, что вижу вас в добром здравии. Кстати, генерал, может, попросить полковника Флэшмена проверить лодки и удостовериться в том, что все так, как я вам говорю?