Флирт с дьяволом

– Ты назвал его "видным мужчиной"? – в запальчивости окончательно переходя на "ты", усмехнулся Драчинский, в запальчивости переходя на "ты". – Одно из двух – или ты влюблённый гомик, или ты псих. Учитывая твою бредовую идею насчёт Стефании, я склоняюсь к последней версии.

– Эта идея не бредовая, а патриотическая, – набычился Ерофеев. – Впрочем, вам, молодёжи, этого не понять. Вы вообще не знаете, что такое патриотизм.

– Я – гражданин мира, – гордо сказал Влад.

– Вот и я о том же, – кивнул головой Харитон. – Только куда катится этот мир с такими гражданами?

– Да не о чем с ним говорить, – снова вмешался Пьер. – Вышвырни его на улицу, и дело с концом. Эта дешёвая балаболка, не способная толком срифмовать две строки, просто дрейфит. Он только и умеет, что языком болтать, да на дороге руками размахивать в надежде, что его ещё бесплатно покормят. Он и официантку охмурить не способен, а что говорить о принцессе! Она даже плюнуть в его сторону побрезгует, не то, что закрутить с ним роман.

– Что? – взвизгнул Драчинский. – Да я только свистну, и такие бабы, как она, толпой ко мне в постель повалят! Да если бы я только захотел…

– Ладно, вали отсюда, трепло, – лукаво подмигнув Большеухову, махнул рукой Харитон. – Пиши себе лучше стишки про розы и морозы, а любовь оставь настоящим мужчинам. Так уж и быть, не буду сажать тебя в тюрьму. На твою попку даже зэки не польстятся.

– Ну знаешь ли, это уж слишком! – завёлся Влад. – У меня великолепное молодое тело и прекрасно развитые ягодичные мышцы. Кроме того, я никогда не рифмую "розы" и "морозы". Я настоящий поэт, а не какойнибудь бездарный графоман. Хотите, я почитаю вам свои стихи?

– Боже избавь нас от этого! – как от назойливой мухи, отмахнулся от него Пьер. – Вали отсюда, бездарь! Кстати, к обеду мы тебя не приглашаем, так что если хочешь есть, можешь порыться в ближайших мусорных баках.

– Ладно! – угрожающе произнёс Драчинский. – Вы ещё не знаете, с кем вы имеете дело. Хорошо. Я предлагаю вам пари. Мы оба попробуем соблазнить принцессу, и когда я выиграю, вы за свой счёт опубликуете сборник моих стихов стотысячным тиражом в России и во всех странах Европейского Сообщества.

– А если выиграю я, ты сожжёшь все свои гениальные произведения и поклянёшься больше никогда в жизни не писать стихов, – заявил Большеухов.

– Согласен! – запальчиво воскликнул Влад.

– Вот и хорошо, – усмехнулся Харитон. – Теперь можно и пообедать!

* * *

Когда Эжен Карданю, сидящий за маленьким окошком банка "Сентраль Франсез", принял от вкладчика пятьдесят тысяч франков наличными, у него задрожали руки. Это был момент, которого он так давно ждал. Сейчас или никогда. Или он, незаметный банковский клерк, войдёт в историю, как великий французский патриот, присоединивший княжество Монако к Франции, или он навсегда останется скромным банковским служащим, живущим в крохотной квартирке и еле сводящим концы с концами в конце месяца.

Вкладчик забрал банковскую книжку и ушёл. Эжен задумался над тем, откуда он взялся. В небольшой деревушке АшёзанАмьенуа, где он работал, все вкладчики были хорошо знакомы ему. Они приносили или забирали деньги, но это были всегда незначительные суммы. В Европе было не принято носить с собой крупные суммы наличными. Скорее всего, это были "грязные" деньги, но Эжена это не волновало. Какими бы ни были эти деньги – "чистыми" или "грязными", они помогут ему выполнить его великую миссию.

Воспользовавшись тем, что Франсуа, его коллега, отвернулся, Карданю спрятал деньги в карман.

– Чтото у меня голова разболелась, – сказал он. – Пожалуй сбегаю в аптеку, куплю аспирину. Подменишь меня, если что?

– Ладно, давай, только побыстрее, – кивнул головой Франсуа.

– Я мигом. Одна нога здесь, другая там, – пообещал Эжен.

Тяжёлая металлическая дверь с пуленепробиваемым стеклом с шумом захлопнулась за его спиной.

"Я больше никогда сюда не вернусь", – с лёгкой грустью подумал Карданю, быстрыми шагами удаляясь от "Сентраль Франсез".

Он сел в машину, в багажнике которой уже несколько месяцев как лежал чемодан с одеждой и вещами, подготовленный именно на такой случай. Домой Эжен заезжать не собирался. Он решил бросить машину недалеко от автобусной станции Авиньона.

* * *

– Вы понимаете, насколько опасно то, что вы хотите сделать, – произнёс Густав Фогельгезанг, внимательно глядя на Жозефину МотерсидеБелей. – Это настоящее безумие. Я заявляю вам это с полной ответственностью.

– Я заплачу сколько вы скажете, – решительно сказала графиня. – Просто назовите сумму и сделайте то, о чём я вас прошу.

– Но дело не в деньгах! – воскликнул Густав. – Я ваш врач, и я просто не могу допустить подобного надругательства над собственным телом! Вы и так прекрасно выглядите для своего возраста. Современная медицина не может превратить пятидесятивосьмилетнюю женщину в восемнадцатилетнюю девушку. Такое под силу только господу богу, но, к сожалению, господь не занимается пластической хирургией.