Флоренс Адлер плавает вечно

Стюарт пять лет отработал на вышке Стейтс-авеню, и он знал парней, отчитывающихся в палатке Мэриленд-авеню, как собственных братьев. Там был Чарльз Келли, который каждую свободную минуту шастал по пляжу, пытаясь убедить самых симпатичных девчонок участвовать в конкурсе красоты «Мисс Пляжный патруль». Конкурс проводили только в июле, но шутка была в том, что Келли искал участниц круглый год. Джеймс Паркер жил ради того, чтобы разыгрывать спасателей из других палаток, и то и дело прятал пару весел или лодочных сливных пробок, только бы посмотреть на их панические розыски. Еще был Ирландец Дэн, лучший гребец на пляже. Когда волны поднимались так высоко, что толпы бежали прочь от берега, он вызывал других спасателей на морские битвы, – а когда ураганные волны прогоняли даже лучших членов ППАС, Ирландец Дэн выходил в море один, хвастаясь, что сверху видел, как водители такси зарабатывают гроши на Авеню. Капитан Брайант часто напоминал, что ему самому придется немало грошей потратить, если он разобьет спасательную лодку.

Стюарт все еще ходил развлекаться с парнями с Мэриленд-авеню, но теперь все было по-другому. Он не замечал, как много времени они проводили вместе по вечерам после работы. Ему и сейчас было что рассказать – вчера он полпляжа гнался за вором сумочек – но все это были истории, которые другие парни не видели и не могли подтвердить. Часть развлечения состояла в том, чтобы рассказывать истории, которые все уже знали.

Смерть Флоренс оказалась самой важной историей лета, и она принадлежала парням из пляжной палатки Мэриленд-авеню. Обычно такая история жила бы вечно, росла бы и менялась с каждым пересказом, пока не превратилась бы во что-то живое. Но парни знали, что Стюарт был близок с Флоренс, и когда он попросил их не говорить о ней, они послушались.

– Убью любого, кто хоть слово прошепчет, – сказал Ирландец Дэн, так сильно хлопая Стюарта по спине, что его мотнуло вперед и он едва не пропахал носом песок. Стюарт поверил.

Стюарт понимал, что ему понадобятся время и усилия, чтобы сблизиться с парнями с Кентукки-авеню, так что когда кто-то предложил выпить пива у Джерома, он решил, что отец подождет до завтра.

* * *

Без четверти девять Стюарт позволил привратнику «Ковингтона» проводить его с Набережной в холл отеля.

– Доброе утро, мистер Уильямс.

– Доброе утро, Генри.

«Ковингтон» был не самым громадным отелем на Набережной, но достаточно большим, чтобы Стюарт воздерживался от рассказов о том, что им владел отец. На его глазах лица слушателей пустели, пока они подсчитывали состояние его отца и приходили к выводу, что Стюарт был не просто состоятелен, а богат. Но на самом деле Стюарт не был ни тем ни другим. У денег отца было слишком много обязательств, а заработок спасателя и тренера едва покрывал счета за выпивку и проживание в комнате пансионата миссис Тейт.

Не то чтобы Стюарт не хотел иметь ничего общего с отелем. Расти в «Ковингтоне» было здорово – хотя ему больше нравилось, когда отель назывался «Коттедж Ковингтон» и походил на полуразвалившийся приют. В те времена на обращенной к океану веранде всегда стояла плетеная мебель, а персонала никогда не хватало, чтобы выметать песок с восточных ковров и из щелей между широкими досками, устилавшими пол в холле.

Прадед Стюарта построил коттедж в 1873-м – всего через три года после возведения Набережной. Филадельфийцы открыли для себя очарование океана, и Отель Соединенных Штатов, со всеми своими шестью сотнями комнат, не мог справиться с наплывом посетителей. Прадедушка Стюарта понял, что отельеров в Атлантик-Сити не хватает и при поддержке своего отца приобрел участок земли у пляжа, где возвел довольно простое деревянное строение. «Коттедж Ковингтон» мог похвастаться восемьюдесятью комнатами, полудюжиной кабинок для переодевания на пляже – где служащие дополнительно подзарабатывали на продаже ведер с соленой водой, которой можно было смыть с себя песок, – и легким доступом к железнодорожной станции. Когда недалеко от уже популярного отеля вырос пирс Эпплгейт, бизнес расцвел.

В 1890-х дед Стюарта добавил два широких крыла к коттеджу, который оставался живым сердцем отеля. Эта версия отеля была знакома Стюарту лучше всего. Там располагался ресторан, где по утрам цветная женщина по имени Мама Кей подавала стопки золотистых оладий, библиотека с мягкой мебелью и множество мест, где можно было спрятаться, – но он еще не был таким огромным, чтобы Стюарт мог в нем потеряться. Отец начал заниматься оплатой и заказами, но повседневное управление отелем оставалось в ведении деда и бабушки. Дед следил за тем, как идут дела на стойке администратора, бабушка составляла меню и подготавливала свежие цветы для холла, а для вечно нуждающегося в занятиях мальчишки всегда находилась та или иная работенка. В летние месяцы, когда Стюарт не был занят перевешиванием ключей за стойкой или доставкой газет в номера, он долгие часы проводил в бассейне, тренируясь в вольном стиле.