Флоренс Адлер плавает вечно

– Какое? – спросила Анна, выпрямляясь. Она следила, как он надевает шляпу.

– Выходите замуж за американца, – сказал он, разглаживая поля.

Анна тихо засмеялась.

– О, не смотри на меня так, Джозеф, – подмигнул им мистер Хирш. – Это все еще самый быстрый известный мне способ получить визу.

* * *

Алкоголь, послеобеденная жара и обещания мистера Хирша немного вскружили Анне голову. У двери в квартиру Адлеров она извлекла из сумки платок и компактную пудреницу, промокнула пот с шеи и кожу возле линии роста волос и оценила свой вид в маленьком зеркальце. Она скорчила себе рожу и наверное, скорчила бы еще не одну, не откройся вдруг дверь. За ней обнаружилась Гусси.

– Я так и думала, что это ты!

Гусси протянула руку для секретного рукопожатия, и Анна захлопнула пудреницу и спрятала обратно в сумочку вместе с платком. Затем она потянулась к запястью девочки.

– Гдарп-е тарп-ы барп-ыларп-а? – спросила Гусси.

– Давай пока поговорим по-английски, ладно?

Какое-то мгновение Гусси казалась ужасно расстроенной, но ее лицо тут же просветлело.

– У меня для тебя письмо!

– О? – Анна получила письмо от матери несколько дней назад, но, возможно, ей написал отец. Вместо длинных писем он обычно присылал статьи или короткие рассказы, которые вырезал со страниц журнала «Кладдерадач»[25]. Возможно, дело было в долгих годах, которые он провел за изучением и преподаванием английского, но отец будто понимал, что теперь для Анны возможность читать на немецком стала подарком.

Гусси провела ее на кухню, где стол был завален старыми газетами, разрезанными на кусочки.

– Над чем ты работаешь?

– Бабушка говорит, что маме нравятся пятнашки Дион.

– Пятерняшки.

– Я так и сказала. – Анна явно раздражала девочку. Она приподняла брови, наблюдая, как Гусси перебирает обрезки бумаги в поисках чего-то. К счастью, письмо Анны не оказалось разрезанным на кусочки.

– Так ты вырезаешь фото детей?

– Да, видишь? – Гусси подняла кусок голубой картонки, на который приклеила полдюжины версий одной и той же фотографии. Анна уже видела ее растиражированной по всем периодическим изданиям в каждом газетном киоске Атлантик-Сити. На фото доктор пятерняшек склонился над колыбелькой, в которой все пятеро туго спеленатых малышек были уложены плотно, как сардинки. Их лица сложно было разобрать.

Казалось немного бестактным дарить коллаж с детскими фотографиями беременной женщине, которая могла потерять ребенка, но Анна предположила, что ей разрешила Эстер.

– Где твоя бабушка?

– В спальне. Отдыхает.

– А.

– Вот оно! – сказала Гусси, доставая сложенный лист бумаги из-под обрывка Атлантик-сити-пресс трехдневной давности.

Сердце Анны упало. Письмо было не в светло-голубом конверте аэрограммы, которые она привыкла высматривать на комоде в прихожей Адлеров. Записка и вовсе не была в конверте.

– Ты читала письмо?

Гусси с энтузиазмом кивнула и передала записку. Анна не успела ее развернуть, как Гусси выпалила:

– Оно от Стюарта! – и оббежала стол, чтобы прочитать записку еще раз, через плечо Анны.

«Анна,

Время сейчас вполне подходящее, чтобы научиться плавать. Твой первый урок состоится завтра вечером в шесть. Встретимся в пляжной палатке на Кентукки-авеню?

Стюарт»

– Как оно у тебя оказалось? – спросила Анна у Гусси.

– Он его оставил.

Анна втянула воздух. Как Эстер отнесется к тому, что неслучившийся ухажер Флоренс оставляет записки Анне?

– Твоя бабушка видела?

Гусси покачала головой.

– Она была в своей комнате.

Анна задумалась на минуту.

– Может, не стоит ей рассказывать? Чтобы не расстраивать.

Гусси не обратила внимания на просьбу Анны. Она снова обошла стол, взяла ножницы и начала вырезать ребенка из рекламы детского питания. Ребенок был веселый и круглый, достаточно взрослый, чтобы сидеть и улыбаться. Буквы за его спиной складывались в надпись «Только для детей». Гусси не могла не знать, что этот ребенок не был одним из пятерняшек Дион, которых едва ли можно было спутать с бодрым полугодовалым карапузом. Гусси аккуратно капнула клеем на обратную сторону фотографии и приклеила ее на коллаж.

– Ты и других детей добавишь? – спросила Анна, не в силах сдерживаться.

– Маме они нравятся, – огрызнулась Гусси, начиная вырезать следующее фото. Анна не была уверена, но с другой стороны стола ребенок казался похожим на Чарльза Линдберга-младшего. Она встала и наклонилась над работой Гусси, пытаясь прочитать подпись под фото. После своего трансатлантического перелета Чарльз Линдберг стал невероятно популярен в Европе. Похищение его сына мелькало в заголовках газет по обеим сторонам Атлантики, и Анна думала, что жители Германии следили за историей с не меньшим вниманием, чем американцы. Новости поутихли после того, как нашли тело ребенка, но теперь, когда начался суд, фото мальчика снова появилось во всех газетах.

– Гусси, не бери эту фотографию.

– Почему?

– Потому что.

– Потому что почему?

– Потому что… – Анна заколебалась, – этот мальчик мертв.

Гусси опустила ножницы.