Флоренция и Генуя

Занятая банковскими делами, Генуя, в отличие от других городов-государств Италии, не являлась центром гуманизма. Местная молодежь училась в университетах Болоньи и Пизы, обходя вниманием собственных выдающихся учителей – таких, как географ Якопо Брачелли, физиолог Лоренцо Маджола или дож-литератор Томмазо Фрегозо, воспитавший подобных себе ученых Паоло и Оттавиано из того же рода Фрегозо. Последний прослыл блестящим собеседником и в этом качестве был упомянут графом Кастильоне в его нашумевшем трактате «Придворные». Изредка местные гуманисты, например Валле и Филельфо, исполняли обязанности наставников в богатых семьях или публичных лекторов. Особенностью генуэзской культуры была тяга к естественным наукам, в частности к географии, что не удивительно для города-порта. Истоки местной картографической школы можно обнаружить еще в Средневековье, но в пору Возрождения ее значение безмерно возросло, увенчавшись открытием Христофора Колумба.

Своим богатством и престижем Генуя во многом обязана военному флоту, который еще в XI веке обеспечил ей господство в Тирренском море и, одолев берберов, освободил путь для торговых караванов. Уже тогда к помощи генуэзских мореходов регулярно прибегали некоторые европейские державы. Имея богатство, республика не была достаточно сильной, чтобы защитить свою морскую торговлю от пиратов, поэтому ее подданные выходили из этого трудного положения сами. Сотни генуэзских кораблей вели торговлю под английским флагом; капитаны – уроженцы Генуи – служили во Франции или Британии, получая иностранные капитанские свидетельства, но оставаясь подданными своей страны. В свою очередь, служившие Генуе голландские, шведские, венецианские суда с гордостью поднимали на мачтах ее флаг.

Знаменитые генуэзские корабли представляли собой, как правило, небольшие каботажные суда, приспособленные к плаванию вдоль берегов. Большей их частью владели местные негоцианты, которые чаще выходили в море под иностранными флагами, что, впрочем, не означало принадлежности к иной державе: из-за пиратов лишь немногие купцы осмеливались демонстрировать то, что они из богатой Генуи.

Английские и голландские корабли привозили в Геную сахар, какао, индиго и другие экзотические продукты; генуэзцы, не разгружая, отправляли их в Испанию, взамен получая самый ходовой товар – монеты, в данном случае пиастры. Чтобы не подвергать себя риску нападения корсаров, владельцы небольших генуэзских судов нанимали для перевозки своих капиталов французские и английские фрегаты. Получая всего 1% от прибыли, капитаны таких кораблей считали подобные сделки очень выгодными. Генуэзцы возили соленую рыбу из Голландии и Гамбурга в Неаполь, Марсель и Каталонию, а оттуда брали вина для отправки их в Ломбардию и Германию. Немалый доход обеспечивало каботажное (прибрежное) плавание в районе Марселя и Ливорно, где можно было с выгодой торговать растительным маслом и тем же вином. Хорошую наживу обеспечивал транзитный сахар – марсельский и лиссабонский, – который Генуя принимала на свои бесчисленные склады, чтобы вскоре отправить дальше.

Каравеллы в генуэзском порту

Предприятия для постройки и починки судов располагались не только близ города, но и по всей Генуэзской Ривьере. На верфи Прас в 10 км к западу от Генуи строились плоскодонные парусные суда, большие лодки, многопушечные военные корабли. Все это можно было заказать и на верфи Лазарета, расположенной к востоку от лигурийской столицы. По некоторым данным, в республике имелось много квалифицированных рабочих и явно не хватало инженеров, которых обычно приглашали из других стран, в частности из Франции, где это искусство было доведено до совершенства.

Морские республики спасала их полезность – экономическая и военная. Даже тогда, когда император Фридрих Барбаросса задумал очередное обновление империи, «перестройка» не коснулась морских портов. Пользуясь генуэзским военным флотом, германские монархи взамен предоставляли этой республике такие привилегии и права, какими не пользовались другие италийские города. Когда император Генрих IV уговорил генуэзцев и пизанцев начать войну с норманнами, он пообещал и тем и другим: «Честь моя, а прибыль будет вашей», – выразив тем принцип взаимовыгодного сотрудничества морских республик с империей.