Флоренция. Вид с холма

Я отчётливо увидела мелькнувшую в её руке волшебную палочку. Сказав несколько слов приунывшей было от своей ненужности помощнице, она повела меня в примерочную. Через считаные минуты я уже изображала модель на подиуме, демонстрируя мужу последнюю осеннюю коллекцию. Ах, как точно Фея угадала, какие вещи и какого фасона мне больше всего к лицу! Они чудесно скрывали все дефекты фигуры. Признаюсь, во всех я, душечка, была нарядах хороша. Ох, недёшево обошлась моему возлюбленному принцу встреча с Феей! Принимая от него к оплате кредитную карточку, она молвила: «Поверьте моему опыту, ваше высочество, вы сейчас сделали прекрасные инвестиции. Ваша Золушка всегда будет выглядеть элегантной в этих вещах от Феррагамо. Вы никогда не пожалеете о своей щедрости».

Так всё и случилось. Мой муж давно забыл о подарке с острова Капри, но каждый раз, видя меня в чёрной кашемировой накидке, подбитой шёлком с рисунком из оранжевых цветов, он восхищённо окидывает меня взглядом: «Как тебе это идёт!» Кто бы сомневался, ведь настоящие феи знают своё дело и не ошибаются.

Два года назад на обеде у принца Строцци-Гуиччардини я рассказала старшему сыну Сальваторе Феррагамо о встрече с волшебницей, работавшей у них в бутике на Капри. Ферруччо подтвердил мои догадки: около тридцати лет она считалась лучшим менеджером по продажам. Теперь она на заслуженном фейском отдыхе и, возможно, пишет мемуары о сказочных превращениях неопытных Золушек. Думаю, что Фея с острова Капри могла бы не только написать воспоминания о покупательницах, но и создать сагу про славную трудовую династию Феррагамо. Уж она-то знала всё и про членов семьи, и про менеджмент, и про тактику и стратегию компании, и даже про саму продукцию фирмы. Из пережитого накала страстей, немереного количества трудовых подвигов и конфликтов, крупных побед и мелких неудач получился бы отменный производственный сериал о буднях и праздниках трудолюбивых пчёлок, собирающих пыльцу с плантаций моды и превращающих её в мёд мирового бренда. Первые серии, посвящённые отцу-основателю Сальваторе, безупречно укладывались бы в идеально разработанный сценаристами сюжет про американскую мечту, осуществлённую во Флоренции. В нашем варианте это выглядело бы примерно следующим образом.

Однажды в самом конце XIX века в небольшом местечке близ Неаполя в многодетной крестьянской семье одиннадцатым по счёту родился мальчик Сальваторе. Родители из сил выбивались, чтобы накормить, одеть, обуть и выучить четырнадцать детишек. Сальваторе страшно переживал за свою любимую сестру, которой зимой не в чем было танцевать на праздниках. Мальчик решил купить ей туфельки. Но как накопить денег? Пожалуй, проще и дешевле сделать их самому. Позже гениальный башмачный маэстро напишет: «Наверное, я родился сапожником. Я всю жизнь хотел им быть, хотел прославиться и стать великим». Что ж, иногда мечты сбываются. В семь лет Сальваторе неплохо орудовал молотком, дратвой и сапожным ножом, а в девять создал свой первый эксклюзив и в день первого причастия сестры преподнёс ей сделанные им для неё туфли. После обучения в лучшей сапожной мастерской Неаполя Сальваторе открыл в доме родителей крошечный магазинчик. А в шестнадцать лет жизнь его круто изменилась.

Старшие братья, как и тысячи других молодых итальянцев, в начале XX века уехали в Америку в поисках лучшей доли. В 1914 году они позвали младшего братишку поработать с ними в Бостоне. Сальваторе получил родительское благословение, попрощался с многочисленной роднёй и отбыл в «страну больших надежд».

Из фильмов «Крёстный отец» и «Однажды в Америке» мы вынесли некоторое представление о том, как складывалась заокеанская жизнь южноитальянских юношей. Что касается молодого Феррагамо, то его надежды полностью оправдались. Он уговорил братьев переехать в Калифорнию, где потеплей, чем в Бостоне, и обосноваться в Санта-Барбаре. Однако место действия будущей многосерийной мыльной оперы они вскоре поменяли на Голливуд, где Сальваторе открыл мастерскую по изготовлению и починке обуви. Вскоре к нему стали заглядывать кинематографические звёздочки и настоящие звёзды тех далёких 20-х годов. Сальваторе шил для них индивидуальную и красивую обувь, а чтобы она стала ещё и очень удобной, он посещал занятия по анатомии в университете Южной Калифорнии. Медицинские знания чрезвычайно помогли старательному и восприимчивому молодому мастеру. Теперь он точно знал, как обуть любую женщину в мире так, чтобы её ножка выглядела великолепно и чувствовала себя превосходно. Он мог бы, как Александр Сергеевич Пушкин, сказать:

Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
Прелестней чем-то для меня.