Флориан Бэйтс и пропавший виолончелист

В первый раз за весь день я увидел ее настоящую улыбку.

– Ты не совсем нормальный, да?

Уже целых пять слов. Это прогресс.

– Не-а, – заверил я. – Совсем-совсем нет.

Ее поза поменялась. Всего чуть-чуть, но я заметил.

– Ладно, вот тебе несколько подсказок по выживанию в кафетерии, – проговорила Люси, взглянув на дверь. – Пицца ничего. Бургеры нормальные, если залить кетчупом. Всего остального опасайся. Особенно рыбных палочек. Здесь их называют «Нептун-наггетсы», чтобы звучало мило. Но ходит слух, что Управление по надзору за качеством пищевых продуктов запретило называть их рыбными палочками, поскольку то, из чего они сделаны, рядом с рыбой и не лежало.

– Полезная информация, – сказал я. – Буду придерживаться пиццерианской диеты. А ты?

– Я сегодня без обеда. Запрусь в репетиционной комнате с виолончелью и позанимаюсь. На следующей неделе у нас важное выступление, так что мне нужно практиковаться, практиковаться и практиковаться. После звонка буду ждать тебя здесь же. У нас обоих алгебра шестым уроком.

– Отлично. Буду на месте.

– Значит, увидимся. – Она развернулась и сделала несколько шагов, а затем обернулась через плечо и предупредила по-французски: – Аттансьон о гринуи![14]

Я улыбнулся и ответил:

– Не волнуйся. Я всегда остерегаюсь лягушек.

Глава шестая Спасительный звонок

Чатэмский кафетерий выглядел посимпатичнее нашего, в Дил, но в нем была та же самая столовая зона, от запаха которой воротит с души учеников всего земного шара. Видимо, некоторые вещи даже дорогостоящее обучение замаскировать не в силах. Я взял ломтик пиццы пепперони и начал искать себе местечко, когда услышал из-за спины голос:

– Ну что, решил загадку?

Я повернулся к Маргарет, которая держала в руках свой ланчбокс.

– И близко не подошел, – признался я. – Собственно, у меня такое чувство, что сейчас я знаю еще меньше, чем когда мы начали.

– Да что это с тобой? – пошутила она. – Сперва я тебя делаю в «Высшей мере», и теперь ты снова в тупике. Теряешь хватку, Бэйтс.

– Поправочка. Ты не сделала меня в «Высшей мере». Мы пошли на ничью, а потом нас обоих глупейшим образом сделал Маркус со своей догадкой. А сегодня дело сложное. Реально сложное.

– Какая из себя Люси?

– Кажется, приятная. Тихоня, так что трудно понять наверняка. Я никак не мог заставить ее приоткрыться хоть чуточку. Впал в такое отчаяние, что был вынужден рассказать историю о своих рыданиях на американских горках.

– Оу-у-у, обожаю эту историю, – проговорила Маргарет. – Если хочешь, принесу ту сувенирную фотку, покажешь ее Люси.

– Я все еще недоволен, что ты ее купила.

– Шутишь? Я там со вскинутыми руками ору на разрыв легких. А ты трешь глазки кулачками. Это моя любимейшая фотография всех времен, – заявила она. – Кстати, где сама Люси?

– Занимается виолончелью, – ответил я. – Что означает, что у меня перерыв на обед.

– Класс! Пойдем, посидишь со мной и Тори.

– Кто этот Тори?

– Виктория Тэйт.

– Королева Виктория внезапно стала Тори? – недоверчиво переспросил я. – Этим утром чатэмские девчонки были воплощением зла, а теперь вы уже лучшие подруги?

– Я работаю над делом. И готова на любые меры, которые потребуются, чтобы его закрыть, – защищалась Маргарет. – Да и не такое уж она чудовище.

– И это говорит Зверюга, – подколол ее я.

– Никому другому я в этом не признаюсь, но эта кличка мне вроде как даже нравится. Представь, девчонки, которых я никогда даже не видела, меня боятся! Думаю об этом – и так уютно на душе становится…

Тори с тремя подружками сидели посередине кафетерия, словно они – центр Вселенной и все в школе вращаются по их гравитационным орбитам. Они улыбнулись, увидев подходящую Маргарет, но, сообразив, что я тоже иду к ним, одарили меня подозрительными взглядами.

– Ничего, если мой друг к нам присоединится? – поинтересовалась Маргарет, ставя их в трудное положение.

– Любой твой друг – мой друг, – с фальшивой улыбкой отозвалась Виктория. – Еще раз: как тебя зовут?

Меня охватила необъяснимая тяга произвести джеймс-бондовское впечатление:

– Бэйтс. Флориан Бэйтс.

(Новый пункт в списке неуклюжих попыток вступить в контакт.)

Каким-то образом Виктории удалось одновременно рассмеяться и закатить глаза. Я сел и быстро оглядел лица остальных за столом. Работа двух девочек, Мэллори и Лорен, судя по всему, заключалась в том, чтобы уделять безраздельное внимание Виктории. Они были готовы смеяться каждой ее шутке и соглашаться с любым ее утверждением.

Еще здесь был Гюнтер – высокий, с резкими чертами лица, – который выглядел скорее как модель, чем как ученик средней школы. Весь обед он просидел, с нечеловеческой скоростью набивая сообщения на смартфоне. В какой-то момент я испугался, не запылают ли его пальцы.

– Я как раз говорила всем, как было бы здорово, если бы тебя перевели в Чатэм, – сказала Виктория Маргарет.

– Ты просто должна перевестись, – поддакнула Мэллори.

– Было бы эпично, – добавила Лорен.

Гюнтер на секунду оторвался от своего сообщения, поднял взгляд и кивнул.