Флот в Белой борьбе. Том 9

Наши корабли, имея на борту чиновников соответствующих учреждений, быстро вводили в законное русло порядок взимания правительственных сборов в районах, находившихся под нашей охраной. Это иногда вызывало сопротивление со стороны японцев и несколько раз приводило к столкновениям. Так была нами опечатана японская береговая радиостанция на лесной концессии в Самарге. Там же был отобран склад винтовок. Только после того, как японцы согласились допустить постоянное присутствие нашего радиотелеграфиста на радиостанции и представили нам бесплатно право пользования ею, мы открыли станцию. Были случаи обстрела катеров, не желавших остановиться при встрече с нашими кораблями в море, арестов капитанов пароходов, отбирания судовых документов и проч. Японское морское командование сначала вмешивалось в эти дела, даже один раз послало крейсер «Ниссин» по местонахождению нашего отряда, чтобы протестовать против сурового обращения с их подданными, но, убедившись, что мы стояли на законной почве и что японские промышленники в массе нарушали закон, установив вакханалии хищнического разграбления русских богатств, махнули на все рукой. Но наконец два случая с канонерской лодкой «Илья Муромец» вновь обратили на себя их внимание.

Первый случай имел место 29 сентября у Самарги, когда, преследуя японский катер, не останавливавшийся несмотря на сигналы, «Илья Муромец» обстрелял его и попал одним снарядом в катер, где, по словам японцев, был убит один из команды; в другом случае командир той же канонерской лодки «Илья Муромец», старший лейтенант Буцкой, испытывая недостаток угля, решил пополнить его часто практиковавшимся нашими кораблями способом, то есть путем покупки с японского парохода. Это было 5 октября у мыса Сюркум. Капитан парохода сначала согласился дать уголь, но по подходе канонерской лодки к борту в резкой форме отказал, отдав швартовы «Ильи Муромца». Тогда командир, основываясь на статье 338-й Морского устава, взял 20 тонн угля силой, заплатив за него по высокой оценке.

Оба эти случая вызвали визит японского командующего эскадрой во Владивосток ко мне на «Манджур». Японский адмирал в очень вежливой, но настойчивой форме просил произвести расследование этих случаев при участии в комиссии японских представителей. Я отказал в участии японцев в комиссии и обещал на специальном судне выслать русскую следственную комиссию на место для разбора дела.

Японцы удовлетворились. Следственная комиссия на посыльном судне «Фарватер» вышла из Владивостока 7 октября, успела вернуться и сделать мне краткий доклад о первом случае на Самарге, согласно которому командир «Ильи Муромца» оказался совершенно прав. В эти же дни Императорскую Гавань посетил японский крейсер «Чи-хайя», посланный японским правительством для расследования случая с катером в Самарге.

Начальник отряда капитан 1-го ранга Соловьев, прибывший на крейсер по приглашению командира, сказавшегося больным, был встречен со всеми почестями и вызовом караула. В дальнейшем в беседе капитан 2-го ранга Иодохара сказал, что японское правительство и общественное мнение Японии очень недовольны репрессиями, применяемыми нами на побережье. Осведомленный по радио из Владивостока о выходе нашей следственной комиссии, он этим ограничился. Нужно отдать справедливость чинам японского флота: как в это время, так и впоследствии они всегда относились к нам с отменной вежливостью и корректностью.

Кроме вышеупомянутых операций, флотилия за тот же период выполнила ряд других. Канонерские лодки «Магнит» и «Свирь» находились в плавании у берегов Камчатки. Канонерская лодка «Батарея» находилась в плавании в водах Охотского моря в распоряжении генерала Пепеляева и вернулась во Владивосток около 10 октября. Зафрахтованные флотилией пароходы Добровольного флота «Томск», «Защитник», доставив эшелоны отряда генерала Пепеляева⁵⁷⁰ в Аян, вернулись во Владивосток. Блокада бухт залива Петра Великого к востоку от Владивостока поддерживалась посыльным судном «Фарватер» и миноносцем «Инженер-механик Анастасов» посменно.

По требованию штаба армии были сделаны две экспедиции на катерах флотилии. Задачей первой экспедиции была поддержка нашего крайнего левого фланга, упиравшегося в берег озера Ханка. 20 сентября в эту экспедицию были посланы два моторных катера, посланные по железной дороге до станции Халкедон. Дальше они должны были двигаться, около 150 верст, частью по проложенной командами катеров дековильке, частью по перепруженной плотинами и порогами реке Лефу и по мелководным озерам Лебехэ и Ханка. Потратив неделю на этот переход, катера благополучно прибыли по назначению и участвовали в нескольких мелких экспедициях на озере Ханка. В начале октября, при спешном отступлении нашей армии, удалось вывезти во Владивосток только моторы, корпуса же катеров были сожжены.