Флотская Юность

В те годы радиотелефонов не было и в помине. У меня сложилась ситуация, когда вечер в ресторане еще не закончился, а мне надо было заступать на смену. Тогда я из ресторана «РБН» дозвонился в реакторный отсек атомной подводной лодки, по сложной, почти невыполнимой схеме: от дежурного администратора ресторана — дежурному по бригаде ремонтирующихся кораблей. От него — дежурному по перегрузочному комплексу. Тот, приставив телефонную трубку к «каштану» связался с руководителем смены в реакторном отсеке.

Для того времени это было почти нереально: я, сидел в ресторане и разговаривал со своим сослуживцем, находящимся в реакторном отсеке атомного подводного ракетоносца! За этот «подвиг» мне дали возможность заступить в смену на следующий день…

На флоте всегда пили, и еще как пили… Присказку «Все пропьем, но флот не опозорим!» придумали задолго до нас. Я не ханжа и не скажу, что пить это плохо. В молодости на многое смотришь иначе, и молодой здоровый организм многое может выдержать. Встреча друзей с моря, радость и горе — все с водкой. Водка развязывает язык, и можно высказать то, что никогда бы не сказал, водка дружит — делает человека, сидящего напротив, приятным тебе, водка лечит, лечит многие горести…

Но если друзей-офицеров связывает только стремление к выпивке, если оно вошло в привычку, или еще хуже, если оно начало засасывать как болото и уже не остановиться, то пройдет год, два и все — гибель… Водка сгубила многих…

В период моей службы на Севере в 1970-х годах, в тягомотине сумасшедшей и опасной в радиационном отношении работы по перегрузке атомных реакторов, мы крепко пили и этим выравнивали психологическое напряжение… Пили водку, коньяк, когда этого не было, пили, как тогда говорили, «шило» — спирт, выдаваемый для обезжиривания, методом протирки смоченной спиртом ветошью, оборудования ядерных реакторов атомных подводных лодок.

Говоря «шило», я сам тогда не очень понимал, почему так называли спирт. Много позже узнал: на кораблях еще парусного флота спиртное хранили в опечатанных кожаных бурдюках. Находчивые морячки-марсофлоты прокалывали бурдюк сапожным шилом, применявшимся при починке парусов, и отливали горячительное. Такой алкоголь они называли «шилом». Этот термин прижился на флоте и дошел до наших дней.

Нужно сказать, что еще в Российском Императорском флоте существовала традиция ежедневной чарки вина. Под термином «столовое вино № 21» на русском флоте подразумевалась обыкновенная водка. «Казенная чарка» в плавании полагалась всем нижним чинам: матросам, унтер-офицерам, кондукторам. «Чарка» — это мера, вмещавшая одну сотую ведра, а ведро равнялось двенадцати и трем десятым литра. Поэтому «чарка» — практически сто двадцать граммов.

Перед обедом и ужином боцман дудкой подавал сигнал: «К вину!», баталер выносил ендову — медную емкость с водкой, и по списку выкликал матросов. Перед приемом чарки полагалось снять шапку, осенить себя крестным знамением, а после поклониться и передать емкость по очереди дальше.

В Рабоче-Крестьянский Красный флот официально водка вернулась 22 августа 1941 года в виде «наркомовских ста граммов». Постановление № 562 Государственного Комитета обороны о ежедневной выдаче бойцам «горючего» подписал И.В. Сталин.

В советское время в рацион подводников в море входило 50 граммов белого или красного сухого вина.

Хотя весна в тот год выдалась затяжная, холодная, больше похожая на осень, в июле свалилась невиданная жара — тридцать градусов. Комаров было море!

В такие дни кажется, что в глубоком небе белый диск солнца плавится и словно переливается. Это при том, что по многолетним метеорологическим наблюдениям, данный район Севера относится к наиболее пасмурным районам страны. Но иногда лето такое жаркое, что не укладывается ни в какие рамки метеорологических осреднений…

В один из испепеляющих жарких дней начала августа я находился на перегрузке атомного реактора на лодке, стоявшей в доке завода. В те годы офицерам не разрешалось появляться в городе в форменной рубашке без галстука, с расстегнутым воротом.

Зной заливал город. Недалеко от проходной завода, в тени здания стоял ларек, в котором торговали пивом в розлив. К ларьку тянулась длинная очередь, видимо было время обеденного перерыва. Оценив хвост очереди, я даже не подумал встать в нее, хотя было чертовски жарко и очень хотелось пить. Я шел мимо, обливаясь потом, застегнутый на все пуговицы, при галстуке и фуражке. И тут, произошло то, что помнится, как ни странно, многие годы. Один из рабочих обратился ко мне и ко всей очереди: «Товарищ старший лейтенант! Подходите без очереди. Ребята, не дадим флоту умереть от жажды!» Все дружно рассмеялись и пропустили меня. Заветная кружка пива показалась самой вкусной из когда-либо выпитых.

Лето на Севере необычно еще и тем, что солнце не заходит за горизонт. Полярный день не менее знаменит, чем полярная ночь. День, длящийся несколько месяцев, впечатляет.