Флотская Юность

В отпуске, невзирая на жару, духоту и трату драгоценного отпускного времени, я регулярно ходил отмечаться в очереди на приобретение обратных авиабилетов на Север. Хотя вокруг были плакаты с лозунгом «Летайте самолетами Аэрофлота», других авиакомпаний в стране тогда не было, а вот проблема с билетами была. Билеты доставали в основном «по блату» или неделями дежуря в авиакассах города.

С Севера улетать было легче. Я пользовался знакомством в аэропорту, где в свое время нес службу начальником морского патруля. Меня сажали в кресло к пилотам или определяли с стюардессами, когда как придется. Стюардессы всегда относились к флотским офицерам с пониманием и заботой.

Отпуск пролетел очень быстро. В отпуске я посмотрел отличную кинокомедию «Афоня» с Куравлевым и Крамаровым, которая стала лидером проката в том году.

Вернулся на Север в свою новую квартиру. По выходным, с друзьями, ходили в сопки за грибами. Вообще, летом, когда стоит полярный день, к тебе в два часа ночи могут позвонить в дверь друзья и пригласить собирать по сопкам грибы. Опустишься на колено на мягкий мох, пригнешься и четко видишь столбики больших крепких грибов. Только собирай… Тот год был бешено урожайным на грибы. Запомнился один из дней — теплый, солнечный, осенний — какой-то по-особенному светлый…

Бродя по сопкам, неожиданно наткнулся на немецкую минометную позицию. Сначала, подумал, что снимают кино, так натурально были разбросаны ящики из-под мин с немецкими надписями и орлами со свастикой. В центре — заржавевшие остатки миномета, справа и слева сложенные из плоских камней и ребристого железа укрытия для солдат и погреб для мин.

«Но откуда, здесь в глухой тундре киношники?» — сам себе удивился я.

Мотки ржавой колючей проволоки ограждали позицию. Казалось, что все это подготовлено вчера. Хотя со времени войны прошли десятки лет. В другой раз нашел на склоне сопки окоп, сложенный из плоских камней. На бруствере окопа на камне были разложены пять патронов. Я взял один из них: пуля на месте, гильза не помята, капсуль целый. Как их разложили в годы войны, так они и лежат. Север умеет хранить свою историю…

В конце октября, как это часто бывает на Севере, температура резко понизилась, дождь перешел в мокрый снег… И вот зима… Выпал снег, завертело, запуржило… Мороз с ветром — самая скверная штука на Севере. Снежная круговерть и сильный ветер часто отменяли вылеты самолетов с нашего аэродрома. Как-то раз, по пути в командировку, попал в подобную ситуацию и я.

Снег завивался кольцами, вьюга усиливалась, ветер выл все громче… Наш рейс отложили сначала на час, потом — на два, потом — на сутки, пока не улеглась метель.

Как тут не вспомнить Высоцкого?

…Сказали мне — сегодня не надейся,

Не стоит уповать на небеса,

И вот опять дают задержку рейса…

Теперь обледенела полоса.

Мне надо где метели и туман,

Где завтра ожидают снегопада,

Открыли Лондон, Дели, Магадан

Открыли все, но мне туда не надо…

Я прав хоть плачь, хоть смейся,

Но опять задержка рейса.

И нас обратно к прошлому ведет

Вся стройная, как «ТУ»,

Та стюардесса, мисс Одесса,

Похожая на весь гражданский флот.

С горем пополам добрался до Архангельска — города на Северной Двине. Холодный, по-настоящему зимний ноябрь прошел в командировке на перегрузке атомного реактора. Подводная лодка стояла в доке. Над ее раскрытым прочным корпусом был установлен «домик» с раздвижной крышей и специальной системой отопления горячим воздухом. Как нарочно, крыша «домика» сломалась в раздвинутом состоянии, а отопление, как всегда, не работало.

В мороз, под падающим сверху снегом, мы вручную загружали в реактор новые тепловыделяюшие элементы (ТВЭЛы) — стержни, заполненные ураном, являющиеся сердцем атомного реактора, для чего я расставил матросов сверху вниз, и каждый ТВЭЛ — стальной цилиндр длиной больше двух метров и диаметром около двадцати сантиметров — передавался из рук в руки вниз и вставлялся, в соответствии со схемой, в отверстия центральной решетки внутри реактора.

Было очень холодно, руки в тонких резиновых перчатках-«анатомичках» быстро мерзли и еле удерживали скользкий тяжелый цилиндр, стоимость которого равнялась стоимости автомашины «Жигули». Чтобы не случилось срыва, я периодически давал команду: «Все вниз!», и матросы рассаживались на обечайке реактора, опускали ноги и руки вниз — грелись. Остаточное тепловыделение реактора согревало нас, поэтому фигурально выражаясь: «Мы грелись у атомного костра!» Не каждому выпадает такое в жизни.

Иногда, устав до чертиков, спрашивал себя: «Для чего я здесь?», «Для чего мы все здесь?» Здесь, куда не было проложено дорог, где не было ничего, кроме скал и ледяного моря. Ведь миллионы людей сейчас на благословенном юге, на Большой земле, в уютных благоустроенных городах с комфортом проживают жизнь… Ведь жизнь одна!

Ответ на редкость простой: «Если не я — то кто?» Это не жалость к себе — любимому. Это констатация факта — «Надо!»