Флоту - побеждать!

- Ты о чём, Верунчик? - генерал по тону супруги понял, что сделал что-то не так, но с детской наивностью попытался оттянуть начало головомойки как можно дальше во времени. Но выиграл он не более нескольких секунд.

- Ты понял, о чём я, - непреклонно продолжила генеральша. - Что за срочное совещание сегодня вечером? Почему я о нём не знаю?

- Дорогая, - смущённо стал оправдываться Стессель, - ну ты же знаешь, что я терпеть не могу наших самотопов. Как представил, что придётся произносить тосты за их победы...

- А ты представил, что там будут великие князья? Оба. Что они могут написать самому Государю, если увидят, что ты игнорируешь торжество посвященное победе флота?

- Не подумал. Извини, - смутился генерал.

- Ты о многом не подумал, - продолжала нажимать Вера Алексеевна. - Например, о том, что Макарова сюда назначил сам Император. И флот под началом этого самого Макарова добился победы, которой не было со времён Синопа. Как ты будешь оправдываться, если он напишет Государю или хотя бы наместнику, что сухопутное начальство в твоём лице упорно отказывается сотрудничать с флотом? А Кирилл и Борис Владимировичи подтвердят, что именно так всё и было. Ты, Анатоль, ведёшь себя как капризный ребёнок. В твоём возрасте пора бы стать уже и помудрей.

- Хорошо, - мрачно бросил Стессель, - после молебна я поговорю с Макаровым.

- Это даже не обсуждается. Ты не просто поговоришь, ты извинишься и... Впрочем, я сама при этом поприсутствую и найду подходящие слова. Владимир Николаевич, - обернулась генеральша к тактично поотставшему Никитину, - идёмте!

Молебен длился около сорока минут, а по его окончании, принимая от вестового отстёгнутый для посещения храма палаш, Макаров с удивлением увидел, что к нему снова направляется чета Стесселей.

- Прошу прощения, Степан Осипович, - слегка смущаясь начал генерал. - Я тут подумал... Фок ещё не прислал никаких сведений с перешейка, так что обсуждать нам пока особо нечего. И, если вы не передумали, то мы, командование укрепрайона и крепости, принимаем ваше приглашение на сегодняшний вечер.

- Очень рад, Анатолий Михайлович, что вы всё-таки приняли это решение. Разумеется, приглашение не отменяется. И я, и все моряки эскадры, будем очень польщены вашим визитом. Заодно будет время обсудить взаимодействие армии и флота при обороне Цинджоуских позиций. Прошу также и вашу очаровательную супругу почтить своим визитом наше торжество.

- Очень благодарна за приглашение, любезный Степан Осипович, - проворковала генеральша, - но я воздержусь. У вас, мужчин, найдётся много общих тем для разговоров, а мне придётся скучать.

- 'Баба с воза - кобыле легче' - подумал про себя Степан. Тем более, что в Морское Собрание женщины, как правило, не допускались. Только по особым пригласительным билетам. Обычно, на балы. Исключением являлись только вдовы и дочери погибших в бою морских офицеров...

- Очень жаль, Вера Алексеевна, - поклонился супруге генерала командующий флотом. - Мне было бы весьма приятно ваше общество.

- А тогда я прошу вас заходить запросто к нам, Степан Осипович, - разулыбалась первая дама Порт-Артура. - Всегда буду крайне рада вашему визиту.

- Почту за честь, - ещё раз обозначил поклон Макаров, - но в ближайшее время ничего обещать не могу - чрезвычайно много дел по службе. До встречи вечером, Анатолий Михайлович, - поклонился адмирал ещё раз, теперь уже самому генералу.

- До встречи, - ответил поклоном на поклон Стессель.

- Вот и верь после этого классикам, - подумал Степан, глядя на удаляющуюся супружескую чету.

Ведь сам Степанов в 'Порт-Артуре' писал про Стессельшу что-то типа: 'Моложавая, хоть и слегка полноватая, но весьма миловидная женщина...'

Агаж! 'Слегка полноватая' - с виду центнер, не меньше. 'Весьма миловидная' - натурально мужское лицо - генералу бы такое пошло. Походка и вообще движения... Слова 'грация', 'изящество' и 'женственность' могут быть применимы только в качестве антонимов. Но, характер генеральши Александр Николаевич описал архиверно - железная хватка и мужа своего держит... Ох, как держит! У Степана не было 'иллюзиков' (так говорил зам по тылу в его родной Фрунзенке), что на Стесселя именно в храме снизошло с небес откровение. Не нужно было долго думать, кто явился 'перстом указующим', заставившим генерала столь резко изменить своё решение. Совершенно понятно, что именно Вера Алексеевна быстро сообразила, с какой стороны масло на бутерброде, и оперативно использовала всё своё влияние на супруга, чтобы указать ему нужное направление дальнейших действий.

Так что не стоит пренебрегать её приглашением 'на чаёк' - пренепременно нужно заглянуть и пообщаться. Заручиться такой поддержкой в 'домашнем штабе' Стесселя немаловажно. Это, возможно, не менее значимо, чем взаимопонимание с Кондратенко и Белым. Во всяком случае, в стратегическом плане.