Флоту — побеждать!

Отряд разделился, «Хаядори» и «Харусаме» стали заходить на вражеский корабль с левого борта, а «Мурасаме» с правого. «Асагири» слегка поотстал. Намеренно поотстал.

— Не открывать огонь! — нервно крикнул Кроун, когда был получен доклад о факелах с обоих сторон

Лейтенант Черкасов пожал плечами, но всё-таки продублировал приказ командира в башни и казематы. Сам он ни секунды не сомневался, что его подопечные, комендоры «Пересвета», прекрасно усвоили урок майского сражения, и начнут стрелять либо по команде, либо в случае минного попадания. Ошибся. Несмотря на полученный приказ, когда с обеих сторон вспыхнули огни прожекторов, которые очень быстро выхватили из темноты борт броненосца, офицерам, командующим группами орудий, стало ясно, что японцы уже не выпустят из этих пучков света «Пересвет» — спрятаться в ночи возможности уже нет. Поэтому казематы загрохотали выстрелами не дожидаясь приказа. И правильно сделали.

Броненосец бил с двух бортов, всеми оставшимися в строю пушками среднего и противоминного калибра. Даже кормовая башня успела три раза шарахнуть по прожекторам сегментными снарядами. Плотность огня оказалась чувствительной: «Мурасаме» потерял ход, а флагманский «Хаядори» вообще разнесло в клочья. Казалось, что «гиенам» дали понять: «Слишком рано вы пришли за плотью раненого льва»…

— Миноносец под кормой! — резануло криком с боевого марса грот-мачты.

Да. Три эсминца Четвёртого отряда просто отвлекали на себя внимание и огонь, чтобы расчистить дорогу для «Асагири», заведомо приносили себя в жертву ради его атаки. И капитан-лейтенант Исикава не оплошал, его истребитель успел. Успел выпустить обе торпеды, прежде чем получил два попадания шестидюймовыми снарядами из кормового каземата «Пересвета». Одна прошла мимо. Зато вторая в борт гиганта всё-таки угодила.

Рвануло почти в середине правого борта. Здорово рвануло. На мостике, все, кто в данный момент не держался хоть за что-то надёжное покатились кубарем. Одновременно броненосец задрожал как рессорная коляска, едущая по булыжной мостовой. Старший штурман Тихминёв, поднявшись с палубы, быстро схватил спасательный круг и бросился за борт. Его примеру последовали сразу несколько матросов.

— Не авралить! — внезапно охрипшим от напряжения голосом заорал Кроун. — Броненосец ещё плывёт! Всем по местам!! По боевому расписанию!!!

Вирен тоже быстро поднялся, но, почему-то, в первую очередь стал старательно чистить колени практически и не испачканных брюк. Кроун удивлённо посмотрел на адмирала, но встревать не посмел, ибо понимал, что «потрясение» произошло не только физическое, но и психологическое, а в такие минуты человеческая психика способна и не на такие выверты.

Чёткие распоряжения командира сделали своё дело — паника прекратилась, снова заговорили пушки, добивая «Асагири» и «Муросаме», но «Пересвет» накренился уже очень серьёзно. Стало понятно, что дойти не удастся не только до Порт-Артура, но и до Дальнего. Затапливаемая корма, вроде бы даже слегка выправляла дифферент на нос, но крен на правый борт нарастал угрожающе. Трюмный дивизион опять-таки сделал контрзатопление, но было совершенно ясно, что «Пересвет» до родного порта не довести.

— Предлагаю брать курс на берег, Николай Александрович, — Вирен пришёл в себя и снова стал адекватен.

— Уже сделано, — хмуро отозвался Кроун. — Только ближайший берег здесь — Эллиотский архипелаг.

— Но там же японцы!

— Почти наверняка. А у нас есть выбор? Сразу скажу, ваше превосходительство: Я не позволю топить «Пересвета» посреди моря, если есть хоть какая-нибудь возможность добраться до берега. Пусть даже и до вражеского. Пока броненосцу не угрожает пленение, я буду стараться сохранить каждую жизнь на его борту. И вообще, давайте сначала хоть на какую-нибудь мель выбросимся, а потом поговорим о том, что делать дальше.

— Не возражаю, — пожал плечами Вирен. — Но считаю, что готовить броненосец к взрыву можно начать уже теперь…

Очередным контрзатоплением удалось несколько спрямить крен, но «Пересвет» в результате здорово осел кормой. Уже не самые высокие волны стали захлёстывать на палубу юта.

Кроун приказал снизить ход до четырёх узлов, а в низах оставил только минимально необходимое количество кочегаров и механиков. Практически весь экипаж находился на верхней палубе, и в любой момент был готов посыпаться за борт, если броненосец начнёт опрокидываться.

— Когда же берег? — вопрос командира броненосца был адресован вникуда, ибо смешно ожидать реального ответа от тех, кто стоял рядом на мостике. — Надо же было так запаниковать именно Тихминёву — мало того, что младший штурман убит, так ещё и старший заистерил как беременная баба.

— Да уж, — согласился адмирал, — до рассвета ещё часа два, а мы понятия не имеем, где находимся. А скоро, если я не ошибаюсь, начнём черпать воду орудийными портами.

— Я, ваше превосходительство, приказал их закрыть и, по возможности… — попытался вмешаться в разговор Черкасов.