«Флоту – побеждать!»

– Я тоже откланяюсь, Степан Осипович, – поднялся Белый. – Благодарю за радушный прием, но действительно необходимо подготовиться к завтрашнему совещанию.

– Понимаю. Не смею задерживать. Прошу передать мой поклон уважаемой Марии Фоминичне.

– Непременно, – улыбнулся генерал. – Благодарю. Кстати, супруга просила вам напомнить наше приглашение захаживать попросту.

– Как только выдастся свободное время – обязательно загляну, Василий Федорович, спасибо!

Вслед за Белым поднялись и Кондратенко с Рейсом. Никитин был явно не прочь задержаться, но, следуя корпоративной солидарности, тоже стал прощаться.

– Пожалуй, и нам пора, Михаил Павлович, – обратился Макаров к Моласу, когда сухопутное начальство удалилось. – Пора и на «Ретвизане» обживаться, и действительно к общению с руководством крепости подготовиться. Пусть молодежь еще погуляет здесь, а наше дело стариковское. Неплохо бы выспаться суметь.

Степан не случайно выбрал именно «Ретвизан» в качестве штабного корабля. Хоть «Цесаревич» и был более удобен для того, чтобы следовать головным в колонне – его башенная шестидюймовая артиллерия позволяла развивать более мощный огонь по носовым румбам, – но именно «Ретвизан» наиболее подходил в плане управления эскадрой. Этот броненосец изначально строился в качестве флагманского, на нем были предусмотрены и каюты для офицеров штаба, и роскошный зал заседаний. Присутствовала даже телефонная связь, а вся мебель была изготовлена из металла, что здорово снижало пожароопасность в бою.

Инженеры фирмы Крампа создавали корабль как будто для моряков американского флота, они отнеслись к проектированию, применяя свои традиционно высокие требования к бытовым условиям. И русских, когда те принимали броненосец у фирмы-строителя, приятно удивило очень многое: и боевой лазарет, размещенный внутри бронированной цитадели, и обилие душевых для кочегаров, просторная прачечная и вообще огромное количество облегчающих труд приспособлений. Вплоть до электрической тестомешалки на камбузе…

– Ну что, Михаил Павлович, я уже сегодня ночую на «Ретвизане», а вас жду завтра к подъему флага с необходимыми бумагами. Надеюсь, что весь мой штаб успеет за сутки переселиться на новое место жительства.

– Думаю, что никаких проблем для этого нет, Степан Осипович.

– Лощинского с командирами канонерок и Матусевича с командирами миноносцев я вызвал к одиннадцати. Надеюсь, что нам хватит часа для предварительного обсуждения ситуации в ожидании Стесселя с остальным сухопутным начальством.

– Все зависит от состояния кораблей, – осторожно ответил Молас, – и в первую очередь от состояния их машин. Меня очень беспокоит «Сивуч»…

– Вот завтра и выясним у Стратановича, в каком состоянии его канлодка, чего сейчас об этом говорить?

Адмиралы обменялись рукопожатием и направились к своим экипажам.

* * *

Командир «Ретвизана» был заранее оповещен, что именно сегодня вечером командующий флотом вместе со своим штабом переселяется на его броненосец. Поэтому капитан первого ранга Щенснович даже не съезжал на берег – вместе со своим старшим офицером лейтенантом Скороходовым они готовили корабль к столь важному событию.

– Здравствуйте, Эдуард Николаевич, – поприветствовал каперанга Макаров, поднявшись на борт. – Ну что, принимайте сначала меня с флаг-офицерами, а завтра пожалует и весь остальной штаб. Не стесним?

– Что вы, ваше превосходительство. – Командир корабля, откозыряв, пожал протянутую руку адмирала. – И я, и моя команда почтем за великую честь, что вы поднимаете свой флаг на «Ретвизане».

– Как ремонт? – не преминул поинтересоваться Степан у провожавшего его в салон Щенсновича.

– Практически уже закончен. Еще пара дней, и можно выходить в море. А если очень нужно – то хоть завтра в бой. Остались покрасочные работы, уборка, мелкие доделки.

– Ну что же, рад слышать. Завтра еще не в бой, завтра у вас на борту состоится совещание с генералами по поводу обороны Цинджоуских позиций, так что будьте готовы, не хотелось бы, чтобы флот ударил в грязь лицом, принимая руководство крепости.

– Не извольте беспокоиться, Степан Осипович, – даже слегка обиделся командир корабля. – Примем Стесселя с его штабом в лучшем виде.

Очередной раз встретившись с Щенсновичем, Степан внутренне хмыкнул: не случайно, ох не случайно каперанг получил на эскадре прозвище «Идальго» – высокий, худощавый, бородка клинышком, усы торчат в стороны, – ну просто вылитый герой Сервантеса. Да и характерец имел тот еще – с начальством не заигрывал, с подчиненных требовал по полной программе, но при этом и заботился о них также, «по полной». И являлся одним из ближайших кандидатов на присвоение адмиральского чина.