FNaF: Into the pit

И вот теперь Милли была здесь, в своей странной маленькой комнате в большом, странном викторианском доме дедушки. Она должна была признать, что идея жить в старом, размашистом 150-летнем доме, где наверняка когда-то кто-то умер, вполне устраивала её. Единственная проблема заключалась в том, что он был до краёв забит барахлом её бабушки и дедушки.

Дедушка Милли был коллекционером. Конечно, у многих людей есть коллекции комиксов, игровых карт или фигурок. Но дедушка собирал не столько вещи определённого типа, сколько накапливал множество разных вещей. Он определённо был коллекционером, но коллекционером чего, Милли не была уверена. Все эти вещи казались очень случайными. Оглядев гостиную, она увидела старые номера и покрышки, висящие на одной стене, старые бейсбольные биты и теннисные ракетки на другой. С одной стороны входной двери стоял на страже костюм в доспехах в натуральную величину, а с другой – облезлое чучело рыси с открытым ртом и угрожающе оскалёнными клыками. В одном стеклянном ящике в гостиной не было ничего, кроме старых фарфоровых куколок с крошечными зубками и стеклянными глазками. Они были жуткими, и Милли старалась держаться от них подальше, хотя они всё равно иногда появлялись в её кошмарах с этими маленькими зубками, кусающими её.

Её новая спальня была бабушкиной швейной комнатой, и в ней всё ещё стояла старая швейная машинка, хотя бабушка умерла ещё до рождения Милли. Дедушка перенёс сюда узкую кровать и комод, чтобы разместить Милли и её вещи,и она попыталась сделать комнату своей. Она укутала прикроватную лампу прозрачным чёрным кружевным шарфом, чтобы та излучала приглушённый свет. Она заставила комод свечами с капающим воском и повесила на стены плакаты с изображением Курта Кэрриона, своего любимого певца.

На одном плакате, который был обложкой его альбома «Трупное Окоченение», губы Курта были раздвинуты, обнажая ряд металлических клыков. На подбородке блестела идеальная красная капля крови.

Проблема, однако, заключалась в том, что сколько бы Милли ни старалась подогнать обстановку комнаты под свой характер, это никак не получалось. Здесь стояла швейная машинка, а обои были кремового цвета и украшены крошечными розовыми бутонами роз. Даже при том, что со стены сверкало клыкастое лицо Курта Кэрриона, в комнате было что-то нежное и старомодное.

– “Суп готов!” – позвал дедушка с низа лестницы. Так он всегда объявлял об ужине, но всё же ни разу не подавал суп.

– “Я буду через минуту”, – крикнула Милли в ответ. Не особо заботясь о том, пообедает она или нет, она сползла с кровати и медленно спустилась вниз по лестнице, стараясь не наткнуться или не споткнуться о какой-нибудь беспорядок, который, казалось, заполнял каждый квадратный дюйм пространства в доме.

Милли встретила дедушку в столовой, где стены были украшены сувенирными тарелками с названиями и достопримечательностями разных штатов, которые он посетил вместе с бабушкой, когда она была жива. На противоположной стене висели копии старинных мечей. Милли не совсем понимала, зачем они были здесь.

Дедушка был таким же странным, как и его коллекции. Его тонкие седые волосы всегда были неопрятными и растрёпанными, и он всегда носил один и тот же потрёпанный рыжеватый кардиган. Он выглядел так, словно мог бы сыграть сумасшедшего изобретателя в старом фильме.

– “Ужин подан, мадам”, – сказал дедушка, ставя на стол миску с картофельным пюре.

Милли села за своё место за столом и осмотрела отвратительно выглядящую еду: кашеобразный мясной рулет, растворимое картофельное пюре и шпинат со сливками, который, как она знала, был упакован и заморожен в твёрдом блоке, пока он не разогрел его в микроволновке. Это была еда, которую можно было есть, даже если у тебя не было зубов, что, как предположила Милли, было связано с тем, что это ей готовил пожилой человек.

Милли наполнила свою тарелку картофельным пюре, поскольку это была единственная съедобная вещь на столе.

– “Теперь убедись, что ты взяла немного мясного рулета и шпината”, – сказал дедушка, передавая ей миску с зеленью. – “Тебе нужно железо. Ты всегда выглядишь очень бледной”.

– “Мне нравится быть бледной”. – Милли слегка припудрилась, чтобы её лицо выглядело ещё бледнее, контрастируя с чёрной подводкой для глаз и чёрной одеждой, которую она предпочитала носить.

– “Ладно,” – сказал дедушка, накладывая себе мясной рулет, – “Я рад, что ты не печёшься на солнце, как твоя мама, когда была в твоём возрасте. И всё же тебе не помешало бы немного румянца на щеках”. – Он протянул ей тарелку с мясным рулетом.

– “Ты знаешь, я не ем мясо, дедушка”. – Мясо было грубой вещью. И также это было убийство.

– “Тогда съешь немного шпината”, – сказал дедушка, накладывая немного на её тарелку. – “В нём полно железа. Знаешь, когда я учился готовить то немногое, что мог, всё было связано с мясом: мясной рулет, стейки, жареная говядина, свиные отбивные. Но если ты поможешь мне найти вегетарианские рецепты, я обязательно попробую их приготовить. В любом случае, для моего здоровья было бы лучше есть меньше мяса”.