FNaF: Into the pit

Милли не могла понять, как он мог быть таким глупым. – “Дилан. Я видела тебя. С ней. Вчера вечером на базаре”.

– “Ну? И что?”

Она никогда ещё не чувствовала себя такой раздражённой. – “Вы держались за руки. Вы явно были вместе”.

– “Ну? И что?” – повторил он. Но вдруг его лицо озарилось осознанием понимания. – “Постой, Милли, ты думала, что мы с тобой… встречаемся?”

Милли тяжело сглотнула и убедила себя не плакать. – “Ты заметил меня. Принёс мне книгу. Пригласил меня выпить чаю. Конечно, я подумала, что мы могли бы. В будущем. Я имею в виду, встречаться”.

– “Вау”. – сказал Дилан. – “Мне жаль, если я ввёл тебя в заблуждение. Я имею в виду, ты действительно замечательная и очень красивая и всё такое, но я никогда не хотел, чтобы ты думала, что мы нечто большее, чем друзья. Разве у тебя никогда не было друга, который был мальчиком, но который не был, ну знаешь, парнем?”

Ханна была единственной подругой Милли, но бросила её. Милли никак не могла поделиться этим фактом с Диланом. – “Конечно же был. Но Дилан, ты же говорил мне, что я была единственным крутым человеком, которого ты встретил в этой школе”.

– “Говорил. Но это был мой первый день. С тех пор я стал встречать и других крутых людей”.

– “Как Брук?” – голос Милли сочился сарказмом.

– “Что, тебе не нравится Брук?” – сказал Дилан.

– “Она блондинка и простая”, – сказала Милли. Не стесняясь в выражениях. Правда есть правда.

– “Ты когда-нибудь разговаривала с ней?” – спросил Дилан. – “Ты хоть знаешь, какая она?”

Слышала ли Милли когда-нибудь, чтобы Брук что-то говорила? Милли предположила, что на уроке политики США она вела себя тихо, потому что ей нечего было сказать интересного или важного. – “Я никогда с ней не разговаривала”, – сказала Милли. – “Я вообще ни с кем не разговариваю”.

Дилан покачал головой. – “Ну, Брук – это не просто кто-то. Она умная, начитанная и милая. Она хочет стать ветеринаром. Почему так важно, какого цвета у неё волосы?” – Дилан посмотрел на неё так пристально, словно смотрел сквозь неё. – “Милли, я разочарован в тебе. В тебе, с твоим чёрным гардеробом, чёрной подводкой для глаз и чёрным лаком для ногтей. Похоже, ты знаешь, что лучше не судить о человеке по его внешности. Тебе не нравится, когда люди делают это по отношению к тебе, и всё же ты виновата в том же самом злодеянии. Я почти уверен, что это называется лицемерием”. – Он встал. – “Думаю, этот разговор окончен”.

По мере приближения зимних каникул настроение Милли становилось всё мрачнее и мрачнее. Холодная температура, серое небо и голые деревья – всё это прекрасно соответствовало её эмоциональному состоянию. Весёлые праздничные огни и пластмассовые Санта-Клаусы на домах людей наполняли её гневом, а звуки рождественских песен в магазинах и других общественных местах приводили её в ярость. Она чувствовала, что не сможет отвечать за свои поступки, если ей придётся ещё раз услышать «Зимнюю Сказку».

Праздничное настроение, мир на земле и доброжелательность были просто ложью, которую люди говорили сами себе. Зима была временем смерти.

За ужином, овощной стир-фрай был для Милли, куриный и овощной стир-фрай был для дедушки, дедушка сказал: – “Что ж, ты волнуешься, что завтра последний день перед зимними каникулами?”

– “Не совсем”, – ответила Милли. – “Послушай, я как раз собиралась сказать тебе, что я не буду праздновать Рождество в этом году”.

Лицо дедушки вытянулось. – “Не будешь праздновать Рождество? Но почему нет?”

Милли ткнула вилкой в кусочек брокколи. – “Я отказываюсь притворяться счастливой в какой-то определённый день только потому, что общество говорит мне, что я должна быть счастливой”.

– “Речь идёт не об обществе. Речь идёт о семье” – сказал дедушка. – “Речь идёт в том, что мы собираемся вместе и наслаждаемся компанией друг друга. В канун Рождества приезжают твои тётя, дядя и двоюродные братья, а твои мама с папой собираются связаться по Скайпу, чтобы они могли быть частью происходящего. Мы устроим большой ужин и обменяемся подарками, а потом будем пить горячий шоколад с печеньем и играть в настольные игры”.

Милли почувствовала тошноту при мысли обо всём этом фальшивом веселье. – “Я буду здесь, потому что мне больше некуда идти, но я отказываюсь участвовать в празднествах”.

– “Это факт?” – сказал дедушка. Он отодвинул тарелку. – “Послушай, Милли, ты никогда не была особенно весёлым ребёнком. Небеса знают, что ты была самым суетливым ребёнком, которого я когда-либо видел, и когда ты была малышом, твои истерики были легендарны. Но мне кажется, что сейчас ты особенно несчастна здесь, со мной, и я искренне сожалею об этом. Я старый человек и не специалист в том, что нравится молодым девушкам, но я старался сделать всё так хорошо, как только мог. Может быть, было бы лучше, если бы ты решила переехать за границу вместе с мамой и папой. Я знаю, как тяжело быть так далеко от них”.