Фокус

— Прости, надо было заранее предупреждать, что ты такой обаятельный красавчик и принц, — тяжело дышит куда-то мне в шею.

— Я циник и язва, маленькая. Честное слово. Хватит превращать меня в романтического героя.

— Ты мой циник, — она тянется, чтобы потереться мокрым носом о мой нос. — И моя язва.

— Упрямая женщина, — посмеиваюсь в ответ, но в горле почему-то ком. В этой плаксе столько романтической хрени, что я становлюсь от нее зависимым.

— Я решила повоевать, — еще дрожащим, но уже уверенным голосом признается Йори.

— С кем? Хочешь, буду твоим Санчо Панса?

— С твоей холостячностью, — шепотом сознается она.

И впервые делает первый шаг без подсказки — целует оторопелого меня солеными улыбающимися губами.

Хотелось бы мне знать причину этой смелости, но в первую секунду она меня пугает. Не так, чтобы хотелось перекреститься и поплевать через плечо, а на фиг вышибает своей откровенностью. «Я решила воевать с твоей холостячностью» — и все, вот так просто, спокойно и со смущенной улыбкой. Как будто заранее известно, что я проиграл, но лучше сопротивляться хотя бы для вида.

А через несколько секунд оторопь проходит, потому что мне нравится вкус соли этого поцелуя, и нравится, что выдумщица продолжает плакать, но теперь уже как будто от радости. Что там говорят, что когда людям хорошо, они плачут обильнее, чем когда им действительно очень плохо?

— Ого, — только и могу сказать я, когда Йори отстраняется и разглядывает мое лицо с выразительным любопытством. Неосознанно «смахиваю» с него все возможные надписи, провожу ладонью по щекам. Обычно в такие моменты приходит мысль, что пора бы бриться или заскочить к ребятам в барбершоп, но, как говорится, не в этот раз. — Моя холостячность сейчас ощутимо сжалась.

Обычно она всегда начинает извиняться, когда получает какой-то не тот ответ, который ожидает. Сразу сыпет бесконечными «прости, Андрей», «я не хотела тебя обидеть, Андрей», «мне жаль» и все в таком духе. И даже сейчас собирается это сделать, но… молчит. Просто улыбается и молчит.

— Кто-то стала смелая? — Меня тянет вперед, к ней. Опуститься на колени, прижать к краю ванной, поймать в клетку рук, чтобы не думала ускользнуть. — Кто-то хочет повоевать?

— Хочу, — отзывается с дерзким вызовом. — Почему бы не попробовать?

— И как ты будешь выбивать из меня холостячность, можно узнать?

— Если я скажу, это будет разглашение боевой стратегии в условиях военного времени.

— Тогда придется пытать несговорчивую женщину. — В моей голове уже целый список способов, которыми я заставлю ее кричать, умолять и просить еще. Один, если мы закроемся в ванной, как раз можно устроить.

— Я все убрала, — откуда-то из-за моей спины бубнит Соня, и мы с выдумщицей отстраняемся друг от друга.

— Так, женщины, вам обеим нужно умыться, — пытаюсь изображать строгого мужика.

К моему огромному удивлению они почти синхронно подходят к раковине.

Похоже, самое время подумать об обороне, потому что часть моей армии вот-вот перебежит в лагерь противника.

Глава сорок третья: Йори

Если раньше мою жизнь можно было сравнить с раритетным паровозом, который потихоньку едет проверенным безопасным маршрутом, то за последние дни она превратилась в скоростной экспресс, который летит без остановок, и я с трудом успеваю разглядывать стремительно меняющийся пейзаж и предупреждающие красные знаки. Как будто жизнь еще пытается напомнить, что я слишком круто и быстро пытаюсь изменить привычный безопасный уклад и если не приторможу — вагон, в котором я оказалась добровольным пассажиром, просто сорвется на следующем крутом повороте, и я уже ничего не смогу сделать.

Кажется, только вчера я вышла из поезда, только вот-вот снова встретила мужчину, с которым успела попрощаться, а сегодня он говорит:

— Мне нужно уехать на пару дней, Йори.

И мое сердце обрывается, как будто он сказал, что собирается на фронт и вряд ли вернется живым.

— Уехать? — переспрашиваю я, пытаясь сдержать дрожь в голосе. — По работе?

— Конечно, по работе. — Он недовольно ерошит ладонью волосы и бросает взгляд в сторону детской площадки, на которой Сова как раз оседлала игрушечную лошадь и пытается взять главный приз за родео. — Ненавижу, когда все внезапно валится на голову, и я ни хрена не успею подготовиться.

Понимаю, что речь идет о Соне: она до сих пор очень категорично относится к посторонним женщинам, и Андрей тоже не избавился от отвращения к приходящим няням.

— Если ты мне доверяешь… — Никогда не думала, что будет так тяжело предложить свою помощь. С чего вдруг я вообще решила, что намного лучше няни из агентства? Только потому, что у нас на носу брак для отвода глаз, и мы пару раз занимались сексом, не занимаясь им в буквальном смысле? — Можешь оставить Соню со мной. Мы справимся.

Звучит неоправданно оптимистично, потому что мы только-только перестали смотреть друг на друга, как на заклятых врагов, а после тех хоровых слез все снова вернулось на свои места. Разве что теперь малышка не смотрит на меня, как на приставучее насекомое.