Фокус

Соня охотно соглашается и даже сама находит вещи, правда, одеться без моей помощи у нее не получается. Но она уже больше не шипит, когда я предлагаю свою пару рук, чтобы помочь застегнуть комбинезон. Мы похожи на лань и тигрицу у единственного водопоя во время засухи — вынуждены принять перемирия ради выживания на одной территории. И почему-то эта мысль меня успокаивает и веселит. Не так уж плохо быть покладистой ланью рядом с испуганным тигренком. Особенно, когда у тигренка взгляд любимого мужчины и родинка на том же месте, над тем же разлетом бровей.

Перед выходом проверяю, есть ли в ее детском рюкзачке — в форме совы, кто бы сомневался! — влажные салфетки и термос с теплым чаем. Соня упрямо заталкивает внутрь еще и пару игрушек и в ответ на мои попытки спросить, для чего они нужны, просто говорит:

— Они тоже должны погулять.

Я знаю Андрея всего ничего, но вот эта серьезность — его повадки, которые малышка копирует с потрясающей точностью. И до меня с оглушающей прямотой вдруг доходит, что сейчас мне намного легче, чем ей, потому что в своем одиночестве я совсем не одинока, ведь рядом есть она — маленькое зеркальное отражение человека, без которого я уже невыносимо сильно скучаю. А у нее… нет совсем никого.

— Давай возьмем сову? — Я не жду ответ — сама приношу из комнаты ее любимую игрушку. Ну и что, что она громоздкая и будет очень мешать. Соня всегда с ней, и даже если она похожа на шитую-перешитую бесформенную подушку, малышке с ней явно спокойнее.

Соня деловито берет сову под подмышку, второй рукой хватает меня за полу куртки, и мы выходим за дверь.

На детской площадке куча народа: детвора лепит снеговиков и играет в снежки, мамочки и бабушки ходят кругами, чтобы согреться. Соня машет знакомым девочкам и те тут же принимаются атаковать нас снежками. От нескольких я успеваю ее прикрыть, но взамен получаю парочку в плечо и в колено. Кто-то визгливо прикрикивает на девочек, но мы с Соней уже успели переглянуться, чтобы без слов понять: этот вызов мы примем достойно!

Я не знаю, как получается, что вместо похода в магазин мы превращаемся в двух обороняющихся воинов, которые быстро находят союзников против сплотившегося врага. Только все время держу в голове, что нельзя забыть лежащую на лавочке Сонину сову, потому что потеря любимой игрушки точно станет трагедией века. Через несколько минут детская площадка превращается в два воюющих визжащих лагеря, куда вливаются и молодые мамочки, и даже серьезные степенные дедушки.

У нас с Совой мокрые варежки, съехавшие черте куда шапки и лихорадочный румянец, но сейчас мы на одной волне. Правда, я быстро спохватываюсь и, проявляя чудеса дипломатии, потихоньку увлекаю ее в сторону, предлагая вернуться домой, чтобы сменить одежду. На удивление, малышка легко соглашается.

Следующая остановка — большой шумный супермаркет, в котором, если бы не указатели, я бы тоже запросто заблудилась. Сова ведет себя спокойно, ничего не хватает с полок, только постоянно оглядывается, проверят, рядом ли я. В конце концов, мы покупаем все нужно и еще гору ненужного, и даже коробку с полимерной глиной, которой я не умею пользоваться, но с которой мы точно неплохо проведем время, делая всякие смешные украшения для ее аквариумов с суккулентами.

И только на улице, когда потихоньку бредем в сторону дома, вдруг останавливаемся, чтобы переглянуться и вспомнить — сова осталась лежать на скамейке…

Во дворе, где только что была такая буйная игра, на удивление пусто. Только рыхлый снег и корявые снеговики напоминают о недавнем веселье. Мы оглядываемся по сторонам в поисках скамейки… и сразу находим пропажу. Только лежит она не на скамейке, а в руках высокой брюнетки, чье лицо я бы хотела никогда больше не видеть. И тем более не готова выносить на себе надменно-вопросительный взгляд.

Я не умею воевать с такими женщинами. Я вообще не умею воевать. Мое «поле боя» — снежки и маленькие человечки, которым приятно разрешить уронить себя в снег. Но пока я пытаюсь собрать волю в кулак, женщина прет на меня, словно танк, той самой походкой, которая «от бедра». Она даже волосы поправляет королевским движением, и я понимаю, что поединок уже начался, и меня самым жестким образом вколачивают в угол ринга, чтобы нокаутировать парой точных ударов.

Но Сова крепко сжимает мою ладонь. Так сильно, что у меня побаливают пальцы, но именно эта боль отрезвляет и дает силы для первого удара. Который я наношу сразу же, как только Королева подходит ближе.

— Это наша игрушка, — протягиваю руку за совой. — Спасибо. Мы ее забираем.

Она вскидывает бровь, оценивает мою ладонь и явно не собирается поддаваться на просьбу. Опускает взгляд на Соню, и малышка становится рядом, совсем как я, когда мы собирались храбро отбиваться от снежной атаки.

— Так вот ты какая… — оценивает меня Королева. Наверное, точно таким же тоном она могла бы сказать какую-то гадость — и не было бы никакой разницы. — Привет, Софья.