Фокус с поличным

И, не дожидаясь его ответа, в темпе твиста двинулась в сторону своего автомобиля: как еще заведется-то в этом всемирном потопе.

Из-за дождя пришлось тащиться обходным путем: по Благовещенскому проспекту, более пологому и прямому, со свежим шершавым асфальтом. В больницу я добиралась более крутой и петлясто-изворотливой Ленинской, но в такую погоду… нет.

Но и по Благовещенскому я ехала медленно, всматриваясь сквозь заливаемое вовсю лобовое стекло. Дворники почти не спасали, но хотя бы огни светофора и дорожные знаки я различала.

И человеческие фигуры: мокрые, как восставшая из мертвых Муму, с бесполезными – хоть какой размер! – зонтиками. Ливень не утихал, хлеща со всех сторон и во все места, размывая очертания за стеклом до невнятных пятен. Будто ребенок акварелькой балуется.

Поэтому, когда на пешеходном переходе прямо передо мной прошел Арцах, в первую секунду я подумала, что мне показалось. Однако же притормозила у автобусной остановки, чуть опустив стекло. Но не окликнула, лишь пронаблюдав, как он дошел до здания редакции газеты «Вести Тарасова», придерживая ворот плаща и, судя по лицу, нещадно костеря дождь.

Как и все остальные под дождем, Арцах тоже напоминал мокрую псину. Но породистую и смышленую: и лапу подать, и мяч принести, и ковра хозяйского не осквернить.

Нет, потом поговорю, сейчас – к Миле. Поди, ругает сама себя за то, что разжалобила племянницу и вытурила в такую погоду за, в принципе, сущей безделицей.

Я почти угадала: дома меня встретили потоп буквальный и потоп фигуральный.

Буквальный был меньше: всего-навсего натекла грязная вода из машинки. Из инструкции я помнила, что такое бывает, если моющего средства много налить. Эх, опять, наверное, кондиционера для белья бабахнула больше, чем нужно, растяпа.

Фигуральный потоп был уже посерьезнее: я застала Милу коленопреклоненной, периодически простирающейся ниц, как правоверная буддистка. Тетя пыталась ликвидировать последствия моей халатности.

Я застала весьма драматический момент: Мила попробовала подняться с тряпкой в руке, оскользнулась и чуть стукнулась лбом о пол, вовремя подставив руку. И одновременно плакала, пришмыгивая и орудуя тряпкой. Пытаясь орудовать, точнее говоря.

– Мил, ну ты чего, ну… – Я, едва заперев дверь, бросилась к ней прямо в уличной обуви, оставляя за собой следы; сама мокрая, будто это мной пол и помыли. В лучших традициях голливудских немых комедий.

– Эта новая машинка… о-ох-х… Женя, я с ней не справля-аюсь… Она запищала, а я и не знаю, на какую кнопку жать, совсем старая ста-а-а…

– Ну, ну, ну…

Я присела рядом с ней, прямо коленями на мыльный мокрый пол (едва ли моим штанам стало бы хуже). И неловко приобняла тетю, стараясь не замочить ее домашнее платье. По крайней мере, к моему приходу Мила успела переодеться, значит, нормально все с этим титановым коленом.

– Мил, не переживай ты так. Ты еще просто не привыкла, мы ж купили эту штуку месяц назад всего, даже я еще не разобралась.

Тетушка сама прижалась ко мне, теперь только тихо всхлипывая. Успокаивалась понемножку, и то хорошо. Обняла меня одной рукой, и только тут я заметила, что на Миле нет резиновых перчаток. Значит, стихийное бедствие застало ее врасплох, схватила тряпку, не особо раздумывая.

– Между прочим, зря ты так скачешь. Доктор сказал, чтобы две недели нагрузка была снижена, просто чтобы адаптация, постепенное привыкание там и все такое. Что ж ты рванула-то так?

Я хотела добавить нечто в духе «чай, не девочка уже», но вовремя прикусила язык. Мила и без меня знает, сколько ей лет. И, кстати, ни разу не кокетничала своим возрастом. А в зубах навязшее «у женщины про возраст не спрашивают» считала глупым предрассудком.

Мозг, как назло, подкинул в тему одну из шуточек Арцаха: «Мне столько лет, на сколько я себя чувствую. А чувствую я себя на все сто!»

Нет, вот не надо этого сейчас.

– Да, вот, ты задерживалась, а я подумала – по хозяйству сейчас…

– Прости, тормознула, попала под дождь. Пришлось тащиться как черепахе какой, чтоб в ава… в смысле, что добраться нормально.

– И не позвонила! – вздохнула тетя.

– Уж прости, да, не позвонила. Давай-ка вот что, сейчас поднимемся, переоденемся, я быстренько приберу…

Продолжая успокаивающе бубнить (так шаман усмиряет буйного духа), я помогла Миле добраться до комнаты. Тетя едва не поскользнулась, идя в мокрых тапочках на гладком линолеуме, но я была начеку. Походка у Милы была вполне ровная. Меня отпустило куснувшее было беспокойство.

– Про трость все же не забывай, – напомнила я.

– Хочешь, чтобы, я как инвалидка какая, – по квартире с тростью? – возмутилась Мила.

Так, мы уже протестуем, отлично. Чем бы дитя ни тешилось… а, нет, это из другой оперы.

Я мудро не стала помогать Миле переодеться, даже не подала ей сухую одежду. Человек только-только с пола поднялся, нечего ему ронять самооценку и чувство собственного достоинства. Пусть вернет контроль над ситуацией да заодно прислушается к ощущениями по поводу колена.

Нет, попроси она, я бы не отказала ей в помощи, но сейчас случай стопудово не тот.