Фокус с поличным

– Не знаю ничего! – нервно ответила Ивлевская, бывшая Коваленко. – В основном Валентин с мужем моим разговаривал, с Никитой. Он с ним дела крутил, я-то что – на хозяйстве тогда сидела. А Никита мне только и сказал как-то раз, как пьяный был: мол, запомни, Нинка, имя: Ангелина Потаповна Цыганюк. Говорил, к этой бабе в случае чего и иди, у нее все, чего пожелаешь, все найдется. Я-то так и запомнила, а потом все завертелось, мы развелись, потом я второй раз замуж вышла, Димка родился, Никита умер от алкоголизма… А я все послеживала потихонечку. Не хотела, чтоб он вернулся, Кочетов-то… И как услышала, что он вродь в Иркутске помер, решила: можно.

– И пошла искать эту Ангелину, значит, Потаповну. – Дмитрий хохотнул, но сочувственно. – Знаете, кто это оказался? Постебался Кочет: Цыганюк эта на Старосветке лежит. Бабка какая-то, под девяносто, в войну еще померла, в Великую Отечественную.

– Это не Кочетов, – зло и расстроено возразила Нина, с усилием вытирая выступившие слезы. – Это все муж мой первый, сволочь пьяная. Шутник хренов, извините. Я чего и развелась: мало того, что закладывал за воротник, стращал, что бить будет – еще и спелся с уголовщиной! Пошутил, называется! А Кочет мне, когда только-то все завертелось, говорил: надо было мне с тобой вести дела, ты вон умная баба, не то что Никита, мужик твой. Хоть молчит, но алкаш при этом. Позже говорил, мол, если бы ты тогда попросила, я б тебе помог развод оформить со всеми гарантиями. Не подкопался бы никто.

– Больше слушайте его, – фыркнула я, и Дмитрий согласно кивнул. – Он и другим женщинам лапшу вешал, что они самые расчудесные, лишь бы они делали, что ему нужно.

– А хорошо, что его подстрелили, – цинично одобрил Дмитрий. – Ты, мам, теперь можешь не скрываться. Сдадим его – нам никто и слова не скажет.

Похоже, мои убеждения не претендовать на воровскую добычу, этот опасный клад, оправдались. Мать и сын переключились на собственную безопасность.

– А вы так и работаете в пансионате – под другим именем? – удивилась я. – Зачем?

– Это я вам сдуру так сказала, Зинаидой назвалась, – призналась Нина. Она уже не плакала, попивала чай и облегченно вздыхала. – Само вырвалось, подумала, вдруг на имя-то схожее потянетесь, копать под меня начнете. А фотокарточки в моей папке не было, я это точно знала. Заглянула как-то раз, когда тот шкет из полиции отвлекся, улучила момент. Фамилия-то у меня нынче другая, а дело давнее. А две работы иметь сейчас никому не запрещено. В книжном-то я так, подхалтуриваю. В пансионате платят не очень, но с пенсией вместе – нормально.

– Жить можно. Я ж помогаю, – добавил Дмитрий. – Точно чаю не хотите?

– Нет, спасибо. – Я призадумалась.

Итак, что имеем: Тарасов, Южный выезд, Старосветское кладбище – это по оставленным Кочетовым заметкам на фотографиях. И похороненная на этом кладбище некая Ангелина Потаповна Цыганюк. Похороненная во время Отечественной войны, что логично: после войны Старосветское кладбище закрыли. Чем-то, похоже, могила сей дамы выделялась, что Кочетов выбрал ее для перепрятывания добычи.

Хорошо, хорошо – мог выбрать, исходя из того, что я успела узнать.

В любом случае других координатных зацепок у меня нет. А сложившуюся картинку проверить несложно. Что касается обезвреживания самого Кочетова… тут пока без меня управились.

– Так вы-то что думаете? – Нина Антоновна выдернула меня из размышлений. – Все? Кончилось это дело треклятое?

– Я думаю, кончилось, – согласилась я. – Для вас уже точно кончилось. Не беспокойтесь, вы же не знали ничего. То есть, можно представить это так, чтобы вас не привлекли к ответственности. Сами говорили – Кочетов самостоятельный, особо обихаживать его надобности не было. Где ж вам тогда было углядеть ногу покалеченную или татуировку? А Дмитрий и вовсе его примет не знал.

Мысленную пометочку я себе все же сделала. Просто проверю, чтобы Нина Антоновна Ивлевская и в пансионате трудилась как Нина Антоновна Ивлевская. В этом деле я столкнулась с таким количеством вранья, какого давненько не видала. Начать с того, что я предпочитаю знать настоящее имя клиента изначально, а не выяснять по ходу дела, прорываясь через груды лжи.

Радовало то, что, похоже, нынче цельную картину видела лишь я. Полноценное владение информацией – преимущество, как ни крути.

Можно было бы и откланяться, но меня интересовало еще кое-что, уже не для дела.

– Скажите-ка, Дмитрий, – полюбопытствовала я, – я наблюдала, как вы довольно грубо обращаетесь с Кочетовым. Когда я его спросила, он заявил, что у вас вроде как сговор такой, для окружающих. Чтоб убедительнее выглядело, что он весь такой дохлый дебил.

Дмитрий поперхнулся чаем и закашлялся.

– Вам че, реально интересно? – спросил он с видом человека, которого вопрошают о не слишком пристойной домашней привычке.

– Вообще-то да. Что, и тут соврал?