Фокус с зеркалами. Зернышки в кармане. В неизвестном направлении. Хикори, Дикори, Док...

Миссис Бейкер повела их к дому, рядом с которым стояли два мощных автомобиля. Аэродром явно был частный, поскольку ни регистрации, ни оформления багажа предусмотрено не было.

— Приехали, — жизнерадостно объявила миссис Бейкер. — Сейчас мы все умоемся и приведем себя в порядок, машины уже ждут.

— Приехали? — удивилась Хилари. — Но мы же… мы же не летели над морем.

— А вы собирались за море? — Миссис Бейкер это, казалось, позабавило.

— В общем-то, да, — смешалась Хилари. — Я думала…

— Многие так думают, — кивнула миссис Бейкер. — Много всякой ерунды болтают о «железном занавесе», на самом деле «железный занавес» может быть где угодно. Вот это почему-то никому в голову не приходит.

В доме их встретили две служанки-арабки. Умывшись, путешественники сели пить кофе с сандвичами и печеньем.

Наконец миссис Бейкер взглянула на часы.

— Ну, пока, ребятки, — заявила она. — Здесь мы расстаемся.

— Вы возвращаетесь в Марокко? — удивленно спросила Хилари.

— Вряд ли это возможно, — улыбнулась миссис Келвин Бейкер. — Я ведь погибла в авиакатастрофе! Нет, я буду работать на другом маршруте.

— Но ведь вас все равно могут узнать, — не отставала Хилари. — Ну, кто-нибудь из тех, кто встречал вас в Касабланке и Фесе.

— Они просто обознаются. У меня теперь паспорт на другую фамилию. Правда, моя сестра, миссис Келвин Бейкер, действительно трагически погибла. Мы с ней были гак похожи… А что касается тех, кто мог видеть меня в гостиницах, для них все американские туристки на одно лицо.

Хилари не могла не признать справедливости этого замечания. В миссис Бейкер бросались в глаза внешние, второстепенные черты: опрятность, элегантность, тщательно уложенные подсиненные волосы, ровный щебечущий голосок. Внутренний облик, если он вообще существовал, был тщательно замаскирован. Миру и своим спутникам миссис Келвин Бейкер являла только фасад, а что скрывалось за ним, отгадать было нелегко. Казалось, она намеренно истребила в себе все индивидуальные черточки, отличающие одного человека от другого.

Они с миссис Бейкер стояли немного в стороне от остальных, и Хилари не удержалась:

— Странно, но я не имею ни малейшего понятия о том, что вы на самом деле собой представляете.

— А зачем вам это?

— И вправду незачем, и все же я должна была бы лучше познакомиться с вами, мы ведь несколько дней прожили бок о бок. Однако я не знаю ничего существенного: что вы чувствуете и что думаете, что любите и чего не любите, что для вас важно и что нет.

— У вас, милочка, очень пытливый ум, — улыбнулась миссис Бейкер. — Я бы вам посоветовала не давать ему воли.

— Я даже не знаю, из какого штата вы родом.

— Это тем более не важно. Я распрощалась со своей страной. Есть причины, по которым путь туда мне закрыт. Если мне представится возможность расквитаться с Америкой, я это сделаю с большим удовольствием.

Буквально на миг ее лицо и голос исказились злобой, которая тут же уступила место привычной туристской жизнерадостности.

— Ну что же, всего доброго, миссис Беттертон. Желаю вам благополучно воссоединиться с вашим мужем.

— Я даже не знаю, где я, в какой части света… — растерянно проговорила Хилари.

— Ну, теперь это уже не секрет. Местечко, затерянное в Атласских горах[176]. Не очень далеко…

Миссис Бейкер отошла и начала прощаться с остальными. Наконец, весело помахав всем на прощанье, она направилась по летному полю к свежезаправленному самолету, рядом с которым ее ждал летчик. У Хилари по спине пробежал холодок. Обрывалась последняя нить, связывавшая ее с внешним миром. Стоявший рядом Питерс, видимо, почувствовал это.

— Место, откуда нет возврата, — произнес он тихонько. — По-моему, это про нас.

— Вы по-прежнему полны решимости, мадам, — так же негромко спросил доктор Баррон, — или вам хочется кинуться вслед за вашей американской знакомой, сесть вместе с ней в самолет и вернуться — вернуться в мир, который вы покинули?

— А это возможно? — вопросом на вопрос ответила Хилари.

— Кто знает? — пожал француз плечами.

— Крикнуть ей? — предложил свои услуги Энди Питерс.

— Не вздумайте, — резко оборвала его Хилари.

— Для слабых духом здесь места нет, — презрительно скривилась Хельга Неедгейм.

— Дело не в слабости, — невозмутимо заметил доктор Баррон. — Миссис Беттертон задает себе вопрос, который должен был возникнуть у всякой умной женщины. Он выделил слово «умной», явно чтобы поддеть немку, которую, впрочем, это нисколько не задело. Французов она презирала, а о себе была непоколебимо высокого мнения.

— Как можно даже думать о возвращении, — высоким, срывающимся голосом произнес Эриксен, — когда наконец обретаешь свободу?

— Если человек не может не то что вернуться, но даже подумать о возвращении, это уже не свобода! — возразила Хилари.

— Прошу вас, машины готовы, — сказала, подойдя, одна из служанок.