Фокус с зеркалами. Зернышки в кармане. В неизвестном направлении. Хикори, Дикори, Док...

У Хилари кружилась голова, но она заставила себя вернуться к реальности. Хотя мысли в ее голове мелькали с бешеной скоростью, ее поведение не должно было выдавать этого.

Пришельцев из внешнего мира встречал высокий красивый мужчина, видимо полиглот, поскольку он ухитрился сказать каждому несколько слов на его или ее родном языке.

— Enchante de faire votre connaissance, mon cher docteur[179],— приветствовал он доктора Барона и тут же обратился к Хилари: — А, миссис Беттертон, рады видеть вас здесь. Не обессудьте, дорога, конечно, была тяжелой. Ваш муж прекрасно себя чувствует и с нетерпением ждет вас.

Он одарил ее легкой улыбкой, но она заметила, что холодные светлые глаза при этом не улыбались.

— Вы, наверное, сгораете от нетерпения, — добавил он.

Голова у Хилари закружилась еще сильнее — казалось, люди вокруг то подступают ближе, то отступают, как морской прибой. Заметив это, Энди Питерс поддержал ее под руку.

— Вы, должно быть, не в курсе дела, — сказал он приветливому хозяину. — В Касабланке у миссис Беттертон было тяжелое сотрясение мозга, а ехать пришлось так долго и так непросто… Я уж не говорю о волнении от предстоящей встречи с мужем. Думаю, сейчас ей лучше всего было бы полежать где-нибудь в темноте.

При звуках его участливого голоса Хилари покачнулась и сильнее оперлась на заботливо протянутую им руку. Так просто было бы упасть на колени, рухнуть на землю, изобразив обморок… Ее уложили бы в затемненной комнате, и это хоть ненадолго отсрочило бы разоблачение… Но ведь Беттертон, как на его месте любой муж, захочет навестить больную жену, и, как только его глаза привыкнут к полумраку, он поймет, что она — не Олив Беттертон.

Мужество вернулось к Хилари. Она выпрямилась, на щеках у нее вновь появился румянец. Она гордо вскинула голову.

Раз уж ей суждено погибнуть, она погибнет сражаясь! Она пойдет прямо к Беттертону и, когда он от нее отречется, уверенно и бесстрашно заявит ему:

«Нет, конечно, я не ваша жена. Ваша жена… увы, она умерла. Я была с ней в больнице, когда она умирала, и обещала ей найти вас и передать ее последние слова. Я сама вызвалась это сделать. Видите ли, я разделяю ваши политические убеждения и одобряю ваш поступок… Я бы хотела помочь вам…»

Да, прямо скажем, неубедительно… И чем объяснить такие мелочи, как фальшивый паспорт и фальшивый аккредитив… А с другой стороны, иногда самая наглая ложь может сойти с рук… Если лгать уверенно, если суметь внушить к себе доверие… Так или иначе, надо сражаться до последнего.

Хилари мягко отвела руку Питерса.

— Нет-нет, — сказала она, — я должна видеть Тома. Сейчас же, немедленно… прошу вас.

Высокий человек проявил сочувствие, был необычайно сердечен, хотя его холодные глаза ни на секунду не теряли бдительности.

— Конечно, конечно, миссис Беттертон. Я прекрасно вас понимаю. А вот и мисс Дженнсон.

К ним подошла тощая девица в очках.

— Мисс Дженнсон, это миссис Беттертон, фрейлейн Неедгейм, доктор Баррон, мистер Питерс, доктор Эриксен. Проводите всех, пожалуйста, в регистратуру и предложите чего-нибудь выпить. Я присоединюсь к вам через несколько минут, только отведу миссис Беттертон к мужу.

Много времени это не займет. Прошу вас, миссис Беттертон, — обернулся он к Хилари.

Она последовала за ним и, перед тем как свернуть за угол, бросила прощальный взгляд на своих спутников. Энди Питерс смотрел ей вслед. Видно было, что ему не по себе — казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не пойти за ней. «Наверное, он понял по моему поведению, что тут что-то не так, — подумала Хилари, — но не знает, что именно. Может быть, я вижу его в последний раз», — подумала она, содрогнувшись, и, перед тем как скрыться за углом, помахала Питерсу рукой.

Тем временем ее провожатый говорил без умолку.

— Сюда, пожалуйста, миссис Беттертон. Боюсь, что поначалу вы будете путаться в наших переходах. Столько коридоров, и все похожи один на другой.

«Как сон, — подумала Хилари, — в котором идешь по стерильным белым коридорам, поворачиваешь, идешь дальше и не находишь выхода…»

— Я не думала, что… что это будет клиника.

— Ну конечно, разве такое вообразишь! — В его голосе послышалась нотка садистского удовлетворения. — Да, вы, что называется, «летели вслепую». Кстати, меня зовут Ван Хейдем. Пауль Ван Хейдем.

— Все это так непривычно… И страшно… — тихо отозвалась Хилари. — Эти прокаженные…

— Да, вы правы… хотя они живописны. Многим новоприбывшим такой сюрприз бывает не по вкусу. Ничего, со временем все к ним притираются, — сказал он со смешком. — Притираются — неплохо сказано, а? Теперь вверх по лестнице… не спешите, не спешите, миссис Беттертон. Все в порядке, мы уже почти пришли.

Почти пришли… До смерти — несколько ступеней, высоких ступеней, не похожих на европейские… Очередной стерильный коридор — и Ван Хейдем остановился перед одной из дверей, постучал и открыл ее.

— Ну вот, Беттертон, мы и пришли. Встречайте вашу жену!

И он несколько церемонно отступил в сторону.

Хилари направилась к двери Никаких колебаний, никакого замешательства. Выше голову — и вперед, навстречу судьбе.