Фокусник из трущоб (СИ)

      - Он трогал тебя, - с горечью проговорил Ян и с такой силой тряхнул в воздухе футболкой, что брызги разлетелись в разные стороны.

      - Я решил пойти в приют ночного пребывания, там завтрак, ужин и ночлег, еще с какой-нибудь работой помогут, - Фома поднялся на ноги, - хватит с меня исповедей и молитв.

      - Где твой паспорт, Фома? В Доме остался? Его нужно забрать.

      - Пофиг! Пусть подавится! Не вернусь я туда. Новый выправлю, прорвемся, Ян. Мобильник тоже там остался, плевать. Давай просто уйдем, - изо всех сил Фома попытался сделать отважное лицо, но вместо этого получилось лишь жалкое, вымученное выражение.

      Фома всегда боялся показаться слабым. И даже сейчас в своем абсурдном наряде, с побитой физиономией, униженный человеком, который ему нравился, он попытался расправить плечи, чтобы продемонстрировать военную выправку, тем самым доказать, что ему все нипочем. Не вышло. Позвоночник, отбитый о жесткий пол спортзала, сразу заныл при первой попытке как следует распрямиться. Фома зашипел и уперся руками о колени - такой развалиной ему еще себя чувствовать не приходилось.

      Улица была пустынной: окраина да глубокая ночь, ни прохожих, ни машин, если не считать пары таксистов, промчавшихся мимо. Ян похлопал себя по карману и вспомнил, что денег у него больше не было - он все истратил на дорогу сюда.

      Холодало. Неприятный ветерок обдувал спину Яна, закрытую ветровкой, и Ян только теперь понял, насколько промозгло сейчас Фоме в одном только халате. Им нужно было добраться до ночлежки, но это место находилось так далеко, что Ян даже содрогнулся от одной мысли о том, как туда попасть.

      - Черт возьми, - вдруг воскликнул Фома, оборачиваясь. - У меня в кармане деньги!

      Ян поспешно начал шарить по карманам висевших на ветке штанов и очень скоро вытащил оттуда расползшиеся ошметки: он так добросовестно выкручивал мокрые вещи, что попросту разорвал набухшие от воды банкноты.

      - Вот дерьмо, - рассеянно произнес он, разглядывая зеленую размазню на своих ладонях, - это даже не склеишь...

      Фома нервно захохотал: столько усилий, и все пошло прахом. Ян с сожалением стряхнул бумажную кашу - определенно, сегодня удача была не на их стороне.

      - Ян, пошли! - позвал Фома. Смеяться было тоже больно. Ему нетерпелось уйти подальше от этого дома, хозяин которого оказался самым настоящим подлецом.

      Ян ничего не ответил. Он просто повесил на локоть сырую одежду, через шею перебросил руку Фомы, помогая ему идти, и побрел в нужном направлении. Шли они медленно: ослабший Фома очень сильно тормозил Яна, и без того не обладающего выдающимися физическими данными. Квартал за кварталом, еще и еще, двое парней брели под тусклым светом ночной иллюминации, без денег, без жилья, никому не нужные, но сильные духом люди. Ян не знал, сколько они уже шли, знал он твердо только одно, что такими темпами они доберутся очень не скоро.

      Споткнувшись на ровном месте, едва не упав и чуть не утянув Яна вслед за собою, Фома прошептал:

      - Я больше не могу, все...

      Ян чудом дотащил его до автобусной остановки. Провести остаток ночи здесь было не самым плохим вариантом: скамейка с трех сторон окружалась пластиковыми стенками - это защищало от ветра, который почему-то решил разгуляться не на шутку, поднимая с асфальта пыль и прочий мелкий мусор.

      Фома устало лег на скамейку, положив голову Яну на колени, он свернулся калачиком, посопел и затих, то ли в беспамятстве, то ли в царстве Морфея. Ян снял с себя ветровку и накинул ее на плечи товарищу, справедливо решив, что это самое тепло тому нужнее. Ян сидел и смотрел на выразительный профиль спящего Фомы, на запекшуюся кровь у самого глаза, на пухлые чуть подрагивающие во сне губы, почему-то проникаясь чувством боли и несправедливости до глубины своей души. Ян и глаз не сомкнул до самого рассвета, охраняя покой покалеченного друга. А под самое утро их подобрал какой-то добряк и доставил прямиком в нужное место.

      Очень скоро Фома уже регистрировался в очередной ночлежке, снова сдавал анализы и располагался на новом месте, представляющем помещение казарменного типа. Это была просторная комната на пятнадцать двухъярусных коек - Дом Клима казался шикарной гостиницей на этом фоне. Койки и несколько шкафов - вот и все скромное убранство небогатой обители.

      Фома объявил сразу, что паспорт утерян, но ему обещали помочь с документами и даже с работой. Фома очень сильно надеялся, что это будут не пустые слова.