Фол последней надежды

— Да я вас как сериал смотрю. Игнор, споры и обидки, любовь! Обожаю, когда приходите.

Наверное, я могла бы смутиться или обидеться, но Паша говорит об этом так искренне и бесхитростно, что я только улыбаюсь и машу ему на прощание.

— Слышал? — смеюсь, обращаясь к Ване. — Мы похожи на сериал.

Он молчит, хмурится в свой телефон. Поднимает рассеянный взгляд и говорит:

— А? Да, это забавно.

— Что-то случилось?

Громов убирает телефон в карман и задумчиво кусает губы:

— Отец несколько раз писал, хочет о чем-то поговорить.

— Есть догадки, о чем он?

— Есть, — говорит Ваня, глядя куда-то в сторону, — надеюсь, это просто очередная лекция про универ.

Я подаюсь вперед и касаюсь его руки, слегка сжимая пальцы. Стараюсь поймать его взгляд. Говорю:

— Тогда не будем пока переживать?

— Да, ты права. Я, в принципе, так и думаю. Ну, при худших раскладах он узнал, что я не хожу к репетиторам. Разберусь.

Ваня светло улыбается и наклоняется, чтобы поцеловать меня.

Я зеркалю его улыбку:

— Все будет в порядке. Поехали?

— Да, я тебя провожу, и потом домой.

— Вань, давай не так? Я к Стефане хочу зайти, раз свободный вечер. А ты езжай к папе.

— Тогда я провожу тебя к Стефане, — он упрямо ведет меня к дороге.

— Нет, слушай, я сама прекрасно поеду. Шестнадцать лет до этого справлялась же с ориентированием на местности? Мне будет спокойнее, если ты быстрее узнаешь, в чем дело. Хорошо? Пожалуйста.

— Ладно, — сдается он, — но я вызову тебе такси.

— Договорились.

Пока ждем машину, обнимаемся, переплетаем пальцы, целуемся, как будто пытаемся напитаться этой близостью впрок.

Потом Ваня сажает меня в такси, чмокает в губы на прощание и захлопывает дверь. Мы отъезжаем, и я, обернувшись в окно, вижу, что Громов смотрит мне вслед. Сердце бьется неровно. То бегло, то через паузу. Тревога и бескрайняя нежность борются за мой пульс.

Я буквально насильно заставляю себя успокоиться. Достаю телефон, чтобы отвлечься на музыку или дурацкие видео, когда Ваня присылает мне песню. Шальная улыбка растягивает мои губы. Вдеваю наушники и включаю трек.

Представлял, что любовь

Мне знакома на вкус и на цвет.

Ты ушла — я узнал,

Что в представлениях смысла нет.

Субботина Ангелина: Не дипхаус? Я удивлена, Громов.

Громов Иван: Да, это ты меня испортила.

Субботина Ангелина: Большая честь для меня.

Громов Иван: Смотрю по карте приложения, как ты едешь, и уже очень скучаю.

Субботина Ангелина: Сложно поверить, что ты мне это пишешь. Я тоже скучаю, Вань.

Громов Иван: Я правда давно тебе нравлюсь? Скажешь, когда?

Субботина Ангелина: Не испугаешься?

Громов Иван: Я не из пугливых.

Субботина Ангелина: Кажется, что всегда. С детства. Мне еще трех не было, когда я притащила тебе все свои игрушки, чтобы впечатлить.

Громов Иван: Прости меня, Ангелин.

Субботина Ангелина: За что?

Громов Иван: За то, что так долго понимал.

Я так увлекаюсь перепиской, что водителю приходится дважды меня окликнуть, чтобы я сообразила, что пора выходить. Извинившись, выскакиваю из машины и, прижав к груди телефон, забегаю в подъезд. Я счастлива! Бескрайне, удивительно, до одури счастлива! Несусь по лестнице на второй этаж, с энтузиазмом жму на дверной звонок. Нетерпеливо приплясываю, пока жду, когда Стефаня откроет.

А когда дверь распахивается, я кричу, вскидывая руки:

— Стефа! Мы победили!

— Я же говорила, — отвечает она степенно, — а о чем ты?

Я заливисто смеюсь. Захожу в квартиру и морщусь от дыма, который сегодня пахнет ананасом. Закрываю дверь и говорю:

— Мы с Ваней вместе.

— Моя ты девочка! — Стефаня крепко обнимает меня и давит в спину своим огромным вейпом. — Иди мой руки, сейчас будем отмечать.

Я разуваюсь, послушно захожу в ванную, там еще и умываюсь, чтобы чуть успокоить пунцовые щеки. Смотрю на себя в зеркало, отмечая почти безумный взгляд. Мокрыми руками собираю волосы в высокий пучок, делаю пару глубоких вдохов. И, немного успокоившись, иду на кухню, где Стефаня уже умудрилась накрыть стол. В центре стоит нарядный графин с вином.

Говорю:

— Папа был бы в ужасе.

— Как будто ему кто-то расскажет!

— Точно не я.

— И не я. Садись, накладывай. Пирог с мясом сегодняшний, пробуй.

— Ты так много готовишь, — говорю, набирая полную тарелку, — неужели ты все это ешь?

Стефа улыбается:

— Хочу быть готова, если кто-то придет в гости.

Я, уже набив рот пирогом, говорю невнятно:

— Извини. Нам нужно чаще приезжать.

— Не переживай, Ангелок, — она отмахивается, — мне есть, кого угощать. Я общительная. Расскажи лучше про вас. Как вы дружить начали? Как поцеловались? Он уже говорил, что любит?

Стефаня в черном кимоно с цветами азартно блестит глазами. Подается ко мне через стол, подпирает голову натруженной рукой. И я, конечно, рассказываю. Во мне так много радости, что я хочу раздавать ее всем вокруг.

Когда мой телефон звонит, я все еще не жду ничего плохого, но все-таки настораживаюсь. На экране Ванино имя, а мы с ним обычно только переписываемся, не созваниваемся.

— Алло? — говорю в трубку недоверчиво.

Судя по звуку, Ваня на улице. Его голос звучит глухо и как-то отчаянно:

— Гель, ты где? У Стефани?

— Да. Все в порядке?