Folie a Deux (СИ)

Я не особо и помню ту маленькую девочку, что так остро переживала за судьбу чьего-то домашнего питомца в отсутствие собственного пушистого друга, и точно знаю, что содержание приюта несёт с собой лишь трудности и затраты, которые надо будет покрывать и изыскивать спонсоров, но сейчас всё это не кажется мне первостепенным. В данную минуту важнее то, какой будет реакция самых близких людей на мою беременность и статус отца ребёнка. Неужели я, и правда, раздумываю о соответствующем знакомстве?

— Мы с твоим отцом будем только рады.

— Спасибо, мама. Передашь папе привет?

— Конечно, родная. Как только он придёт.

— Созвонимся завтра?

— Это будет замечательно, Моника. Хорошего тебя дня.

— И тебе тоже.

После обеда я наношу на ногти на руках и ногах любимый бордовый лак. Самостоятельно делая это на протяжении всех взрослых лет, я давно добилась того, чтобы всё получалось аккуратно, но теперь пальцы, держащие колпачок с кисточкой, периодически подрагивают, и в результате мне приходится стирать лак с ногтя большого пальца на левой руке и начинать всё заново. Удачной оказывается лишь вторая попытка. Я жду окончательного высыхания мерцающего покрытия около приоткрытого окна, чтобы дышать преимущественно свежим воздухом, а не запахом лака, когда получаю сообщение от Райана.

Ты поела?

Да. Недавно закончила.

Что ела?

Салат из овощей и курицу.

Хорошо. Всё в порядке?

Да. Переживаешь?

Нет. Разве что немного. Я знаю, ты заботливая и будешь замечательной мамой.

Ты поможешь мне ею стать?

Мне тоже потребуется твоя помощь, но вместе у нас несомненно всё получится, Моника. У меня важный звонок, в течение которого я буду думать о тебе. До вечера, хорошо?

Хорошо.

Часы показывают начало четвёртого, обозначая, что в моём распоряжении есть лишь два часа. Или целых два часа? Я становлюсь не то чтобы реально нервной, но то, что можно было бы назвать реальным свиданием, в последний раз происходило со мной ещё в колледже. Хотя Майк испытывал по отношению ко мне гораздо больше симпатии, чем вызывал её в ответ. Чересчур милый, любезный и разговорчивый. Андерсон же совсем другой. Тот… тот самый. А значит, у меня нет ни одной причины беспокоиться о том, как всё пройдёт. О чём мы будем говорить, что обсуждать, и какими будут наши ответы друг другу.

Без семи минут пять в мою дверь раздаётся одиночный звонок. От неожиданности левый локоть задевает тюбик с тушью, и тот падает на дно раковины с катящимся звуком. Я спешно поправляю чулки и смотрю на себя в зеркало прежде, чем выхожу из ванной, направляясь к входной двери.

— Ты потерял ключи?

— Нет, — Райан просто входит внутрь и закрывает её за собой. Выражение глаз пристальное. Изучающее. И обманчиво спокойное. — Но так вроде как положено.

— О чём ты говоришь? — я почти приближаюсь, чтобы прикоснуться, почувствовать его после многих часов одиночества, но меня останавливают руки, протягиваемые вперёд и упирающиеся мне в плечи. А ещё движение головы из стороны в сторону, смысл которого, как и всего прочего, я совершенно не понимаю. Что положено?

— О свидании. Я звоню в твою дверь, ты впускаешь меня и говоришь, что тебе нужна ещё минутка, и просишь подождать, и я остаюсь здесь, но не могу перестать думать о том, что ты делаешь в ванной комнате или спальне.

— Ты серьёзно?

— Скажи это, Моника. Подыграй мне.

— Ты немного рано. Я выйду к тебе через пару минут. Или ты можешь пройти и поговорить со мной, пока я заканчиваю, — я улыбаюсь Райану, отказываясь играть совсем уж по его правилам. Чуть склонив лицо, он качает головой, но я вижу ответную улыбку и то, как он снимает ботинки. Тушь из раковины я достаю и убираю в косметичку, являясь объектом колоссального внимания, заставляющего меня жаждать, чтобы оно никогда не заканчивалось.

— Я подумываю заняться издательским делом и после развода приобрести HarperCollins. Это второе по значимости подразделение медиахолдинга Руперта Мёрдока после газетного ответвления компании.

— Он владеет СМИ?

— И ещё кинокомпанией.

— Сколько ты заплатишь? — не могу не спросить я, хотя и не совсем представляю, что в таких случаях обычно говорят в ответ. Просто данный вопрос кажется самым очевидным и естественным. Как если бы мы оказались в обычном магазине и смотрели на ценники, чтобы определить общую стоимость приобретённых продуктов. Миллиардеры совершают совершенно другие покупки, которые не могут прийти в голову среднестатистическому человеку, но и у них есть определённые расценки.

— Мёрдок просит пятьсот миллионов. Но, возможно, мне удастся сократить сумму до четырёхсот пятидесяти и даже меньше.

— Он ведь уже старый, да?

— Да, ему восемьдесят девять, — кивает Райан, — хотя по-прежнему является официальным владельцем всего, чем обладает, — он замолкает на несколько секунд, делая шаг в мою сторону, и смотрит так, будто не знает, что будет делать без меня, — ты прекрасна, Моника. Готова ехать?

— Ты не хочешь переодеться?

— Нет.

— Тогда да, готова.