Folie a Deux (СИ)

Вошедшая женщина одета практически во всё чёрное, как будто у неё траур. Пальто прямого покроя имеет ту длину, которая выгодно подчёркивает стройные ноги, и они кажутся ещё тоньше в чёрных колготках. Некий диссонанс в данную картину вносит лишь проглядывающее под воротником и полами пальто светлое платье и белокурые волосы длиной до плеч. Глаза же скрыты солнцезащитными очками, несмотря на то, что погода этого не требует, и я невольно задумываюсь, не плакала ли Кэтрин Андерсон прежде, чем проделала весь этот путь и приехала сюда. Я никогда не представляла себе, что мы встретимся вот так. И уж точно не ожидала испытать… вину. И жалость. И парадоксальный порыв позаботиться о женщине, которую я даже не знаю с хорошей стороны.

— Так вот какая ты, Моника Гейнс, — говорит Кэтрин, останавливаясь около шкафа, к которому когда-то прижимал меня её пока ещё муж. Она не может знать, что это происходило, но теперь мне становится чуть ли не паршиво по поводу прошлого и того, какой я была. Хочется немедленно отправиться в душ и смыть с себя всю ту грязь. Грязь любовницы, сознательно спутавшейся с чужим супругом, а теперь верящей в искреннее счастье с ним, невзирая на, возможно, слёзы и отчаяние оставляемого человека.

— Откуда вы знаете моё имя? — ты повторяешься, Моника. Задаёшь этой женщине тот же вопрос, что когда-то услышал от тебя её состоятельный супруг. Чёрт побери, могла бы и выразиться иначе.

— О, это было очень просто. Нанять детектива, чтобы следить за своим мужем, установить, куда он едет после работы и в какую квартиру входит, а дальше дело техники, — женщина осматривается вокруг себя, выглядя уставшей. Чувствующей себя ненужной никому, несмотря на двух прекрасных детей. Но скрывающей это за тёмными стёклами очков и покручивающей золотое кольцо на том самом пальце.

— И что вам нужно?

— Рассказать тебе, какой он.

— Я и так это знаю, — отвечаю я, но она лишь останавливается на полушаге и разворачивается лицом ко мне, наконец снимая очки и осматривая меня с ног до головы. В голубых глазах… почти насмешка. Насмешка над моей наивностью.

— Это могло бы быть правдой с кем-то другим, но только не с Райаном Андерсоном, — качает головой Кэтрин. — С ним недостаточно просто появляться на людях и жить вместе. Думаешь, сходила с ним в ресторан, и всё, вы вместе навсегда?

— Хотите, чтобы я что? Рассталась с ним? — я даже не могу представить себе и мысли об этом, не говоря уже о её претворении в жизнь. Нет. Не вариант. Никогда. И не по причине беременности. И без ребёнка Райана Андерсона внутри меня я вся его. Полностью и безраздельно.

— Нет. Может быть, мне просто всегда хотелось посмотреть на ту женщину, которая заставит его притормозить. Хотя для него изменить это как почистить зубы. Рано или поздно он обязательно возьмётся за старое. Просто чтобы ты знала, — даже ощущение от пощёчины не оказалось бы столь выворачивающим душу, как эти слова. Но я лишь смотрю на то, как уверенно держится на ногах Кэтрин, на её правую руку, сжимающую небольшую чёрную сумку с золотыми пряжками, и на очки в левом кулаке и думаю, что из этого реально свидетельствует о внутренней силе, а что является отрепетированной фикцией.

— Вам… любопытно?

— А тебе нет? Скажи честно, разве тебе не доводилось вводить моё имя в поисковую строку браузера? Просматривать мои и наши с ним совместные фотографии? Представлять себе день, когда ты, возможно, окажешься на моём месте?

— Нет, я этого не делала.

— В любом случае теперь он твоя проблема, Моника, — совершенно серьёзно говорит Кэтрин. Так, что мне не приходит и мысли сомневаться, но я всё равно не понимаю всего. Лишь отстранённо смотрю на прикосновение к дверной ручке и не смею сдвинуться с места. На тот случай, если женщина передумает уходить или и вовсе пересмотрит своё решение.

— Что это значит?

— А ты сама как думаешь? — она моргает несколько раз подряд. Словно ей в глаз что-то попало. Я испытываю жалость, хотя Кэтрин Андерсон скорее ударит меня, узнав, чем возрадуется тому, что кто-то увидел её эмоциональную нестабильность. Кто-то, кто… враг. Преграда. Серьёзное препятствие, возникшее из ниоткуда после десятков женщин, которые исчезали в небытие так же быстро, как и появлялись, едва ли успевая действительно отразиться на жизни и отравить её. — Я не могу заставить его быть со мной. Но наши мальчики… Мои дети при этом никуда не денутся. И я всегда буду их матерью. Просто имей это в виду.

— Конечно, будете, — сильнее обнимая свой живот, говорю я. Невинные дети, о которых мы обе думаем и переживаем, выросли прекрасными людьми в том числе и благодаря ей. Это не только заслуга Райана. Каждый вложил в них что-то своё. И мне не сложно признать обоюдный вклад в процесс воспитания. — Они ваша плоть и кровь. Вас никто и никогда не заменит, и они будут любить вас, что бы ни было.

— Думаешь, я нуждаюсь в этих твоих словах?

— Очевидно, нет. Просто я не хочу, чтобы между нами возникло недопонимание.