Folie a Deux (СИ)

— Ты уже поддерживаешь, Моника. Ты носишь моего ребёнка и будешь заботиться о нём не только девять месяцев, но и всю оставшуюся жизнь, Это дар, за который я никогда не смогу выразить тебе достаточно благодарности. Но скажи, что с тобой, — Райан протягивает руку ко мне через стол и ласковым движением прикасается к левому запястью, — ты сидишь рядом, я слышу твой голос и вижу твоё лицо, но ты словно не здесь. Твоя подруга тебе что-то сделала?

— Нет. Что ты? Лишь передала тебе привет перед уходом. Теперь Ребекка знает о нас.

Всё тут же претерпевает изменения. Водружая локти на стол, Райан смыкает руки в замок и смотрит на меня с неподдельным удивлением. Я мечтаю понять всё по этому взгляду, чтобы не требовалось что-то обсуждать, но сейчас не тот случай. Совершенно не тот…

— Мы ведь не говорили об этом, Моника. Хотя мы вроде партнёры, и подобное решение должно было быть совместным.

— Я знаю это. Мне следовало подумать дважды, но я… — мой голос невольно становится громче, в то время как я начинаю осознавать, вероятно, собственную глупость. Было так нелепо не сдержать себя. Учитывая, что, оглядываясь назад, это кажется мне вполне реальным. Кэтрин ведь не сделала со мной ничего дурного, что бы заставило меня вдруг возжелать дружеской поддержки, без которой я как-то обходилась раньше. — Я не должна была так поступать. Даже несмотря на визит твоей жены. К тому же мирный. Ребекка столкнулась с ней у лифта, и я не смогла… не смогла промолчать.

Ножки стула с нажимом проходятся по полу, едва я договариваю. Звук сотрясает воздух подобно гулу оповещающей о цунами сирене. В голове разом возникает столько мыслей о том, что может сделать Райан, но он лишь дышит, смотрит мне в глаза и, наверное, думает.

— Почему ты не написала? И не сказала, как только я пришёл?

— Потому что не хотела, чтобы это испортило тебе настроение. Ты был так рад своему приобретению, что я…

— Бизнес не важнее тебя и нашего будущего ребёнка, Моника. Что она тебе сказала?

Я тоже встаю со стула и быстро преодолеваю расстояние до мужчины. Мне кажется, он сердится. Негодует. Возможно, даже чувствует себя обманутым, но если всё так и есть, то в моих силах помочь ему справиться с этим. Прикосновениями к лицу и любовью в них.

— Ничего, что было бы важно.

— Что. Она. Тебе. Сказала.

— Что ты никогда не изменишься. Но меня не волнует то, что я услышала. Она всё равно мать твоих детей, и я не хочу ещё больше всё усложнять. Быть той, кто вроде как жалуется. Ради тебя… ради тебя я готова на всё, какова бы ни была цена.

Безудержно Райан прижимает меня к себе, почти грубо обхватывая ягодицы, и целует не менее яростно. Я жадно хватаю воздух, едва всё слишком скоро заканчивается.

— Почему ты остановился? — еле дыша, спрашиваю я. Мужская грудь часто вздымается, и сердце в ней бьётся быстро и лихорадочно. Его учащённый темп прямо под моими руками.

— Потому что тебе надо питаться. Давай посмотрим что-нибудь по телевизору после ужина.

— И ты никому не станешь звонить? — естественно я знаю, что подразумеваю его жену. И даже более того. Вижу, что Райан также отлично знает, о ком мои мысли здесь и сейчас. Мне кажется, ему хочется выпустить пар. Вероятно, поругаться с Кэтрин, как у них, возможно, давно заведено. Но если я ошибаюсь, то для меня это исключительно в радость.

— Нет. Это единственное место, где я хочу сейчас быть.

Он целует меня куда-то в волосы около левого виска на одиннадцатой минуте фильма. Губы касаются тихо и неслышно по сравнению со звуками на фоне, но диалоги и саундтрек словно перестают существовать. Райан обнимает меня вокруг плеч и живота, и я откидываю голову назад, чтобы быть ближе. Прижимаюсь спиной к мужской груди, чувствуя себя любимой. И что моё сердце навсегда отдано Андерсону. Без него я потеряна. Он словно компас для меня. Единственное, что указывает мне верный путь.

— Райан?

— Да, Моника? Что-то болит? — его голос настороженный и тихий. Будто, если спросить громче, у меня, и правда, возникнут поводы для беспокойства о своём физическом состоянии. Ведь мысли, как говорят, материальны. Но я в порядке. Никогда не чувствовала себя лучше.

— Рядом с тобой это невозможно. Я… Я тебя люблю, — это странно, учитывая ребёнка во мне, но только теперь во мне сполна проявляется ощущение, что всё станет другим. Что всё уже стало таковым. В ту же самую секунду, как я сказала особенные три слова. И пути назад больше нет.

— Я хочу сесть, Моника.

Я выбираюсь из объятий и поднимаюсь с дивана, только чтобы ощутить руки на пояснице. Ладони сжимают, разворачивая меня лицом, и Райан утыкается лбом мне в живот. Это как акт поклонения. Возможно, даже подчинения. Символизирующий, что я обладаю властью.

— Ты не обязан…

— Прекрати, — Райан поднимает голову и обнимает мою шею правой рукой, задевая мочку уха, — ты удивительная женщина, и моя жизнь стала гораздо лучше с тех пор, как ты вошла в неё. Если бы ты только видела, как глупо я улыбаюсь в телефон, когда получаю твои сообщения. Я люблю тебя, Моника.

— Ты… улыбаешься?

— И не могу, да и не хочу это контролировать. Иди сюда.