Фольклорный путеводитель по Каргополью

125. Тоже, это, в деревне жил, в семье мужик жил – парень ишчё он был – у ёго этто, сделалися везде такие… Он уехал лечиться в Крым, и там женился, и там жил. <…> Ну вот, он потом сюда приезжал, дак ему сказали, что вот там вот… за рекой за этой, за Шолтомкой-то, – мильниця у нас была, – а там, говоря, у дедка да… у дедка у ёгового закопано какой клад. Дак оны с Витькой-то перерыли там всё, весь горбыш – никакого клада не нашли. Вот. Вот чёго.

Озёрко, 2001, ЕАЯ

126. Вот это все у меня, значит, было, но это дома было, это дома. Это где-то на протяжении полугода. Это с лета началось, а потом уже зима пришла. Вот… в этом углу… такой звук какой-то… ну, неприятный, понимаешь, такой. [В этом наружном углу?] Да, вот здесь как раз было. Да, [нрзб.] до чего он меня довёл. Я же… ну, я психанул. Я решил, что тут что-то нечистое, да тут и, видать, было что-то нечистое. Я, значит, взял топор, пошёл вот в ту… кругом обошёл, зашёл сюда – тут тоже двери, токо забитые. Обошёл кругом [комнату], в углу… встал я… что тебе… да я взял топор: ну, знаешь, в потолок надо, в потолок-то топором-то. [Что вы с потолком сделали?] Да ничё, просто вот [показывает, что стукнул]. [Стукнули?] Да вот, загнал топор. А оно всё равно в этом углу, я уже там стою, в этом углу. И вот, значит, и… знаешь, такой холод… нечеловеческий звук, а вот какой-то, как тебе сказать, не пойму. И вот: «Ломай стену, ломай стену!» Я говорю: «Зачем стену ломать?» – «Ломай стену». [Кто это говорит?] Ну, звук так, понимаешь, вот как в музыке есть <…> так и это, как в музыке, токо оно како-то хра… хрипло было. [Это какой-то голос сказал: «Ломай стену!»?] Да. «Ломай стену!» Я… а я сам, что я… говорю: «Какую?» И оно сразу пошло по пот… потолком, по углам, туда, туда кругом и пришло вот, остановилось вот здесь [показывает, что голос перемещался по периметру комнаты и остановился над дверью]. [У двери?] Возле шкафа, да. [А что это пошло?] Ну, звук этот. [Звук?] Да. Он идёт, а я за ним пошел. Остановился у двери, и все говорю: «Может, клад, – говорю, – где-то здесь?» [Да?] Да, а чего, всё может быть. Этой зимой было дело. И тут… появились женский голос, тоже: «Ломай стену!» – громкой. Не то чтоб тихо так, а громко. Я говорю: «Как… где сплю или где сижу?» – «Где спишь, – а потом: – где сидишь». Вот така музыка. Я разов сколько э… спрашивал, и вот этака музыка, ничего не понял. Я думаю: где сплю – чё я бу… ломать. Двери забить, закрыть и там забить и двери-то. Потом днём, – говорю, – ну, попробую. Говорю: может, там под полом что есть. Взял – вырубил. [На кухне?] Да. <…> А шо там – ничё, у меня же двойной пол. А вот это пол, и там ещё из таких [нрзб.] пол. Ну и шо, я там в… вырубил одну доску, кусочек такой. Шо там, пол, песок нас[т]ланный. А тут ещё шо-то [нрзб.], как туда и руку вдеть. Я… плюнул. Так и пол не забит, и не… не могу посмотреть. Там лежит ведь шо-то такое. Ну, деревянно. Но мне туда некак руку просовать… [Там лежит что-то?] Да, ну вроде… как чурка такая. Из дерева сделана. [Говорит, что так и не посмотрел, что там.] Больше ничего мне с тех пор… вот то было последнее.

Слобода, 2001, СБК

127. [История про клад – спрятанное имущество Кирилло-Челмогорского монастыря] Женщина знала, вот здесь жила. Вот здесь вот дом, между нами вот был дом, в этом доме жила Марья Павловна, а сестра её, Анна Павловна, на Серёдке[112] жила, там в доме, она была, как вам сказать… монахиней, вероятно, была. Она [нрзб.]. В наше-то время. Она дожила… вернее, она сиде… она была арестована и посажена в тюрьму. Потом она вернулась, её выпустили, у Марьи Павловны сгорел дом, мужа у неё не было, и она жила с Анной Павловной на Серёдке там. А когда уже она совсем старенькой стала – ну где ей: зима… То есть у неё было пять рублей пенсия всего. Зимой ей не дойти ни до озера, даже воды не взять, она вот жила. [Нрзб.] Она больше не могла одна жить. Но она была очень доброй: например, вот папа один жил, вот она потолок побелит, а платы она не берёт. Покушает и уйдёт. Всем она помогала. Старенькая была уже, ну она вот, у неё книги были церковные, икона большая была. А не смогла жить – её определили в дом престарелых. <…> А потом, когда она уже почувствовала, видимо, что умирать скоро уже, она сказала, что она знает, где закопано золото. И прилетал сюда самолёт… вертолёт, там, в монастыре[113] сел, и это… была, наверно, это яма[114] ещё, кладбище – внизу там. <…> Все думали, что украли золото, а оно было положено в сундук и зарыто. Она сказала где. Не знаю, прилетала она, но, во всяком случае, забрали её.

Труфаново, 1998, ПЕН

128. [МИВ: ] Там вот у стены, у стены [Кирилло-Челмогорского монастыря] был [клад] вот – монастырска-то стена проходила, и там на территории этого как раз монастыря. И когда монастырь-то стали, в общем, рушить, они все ценности склали в сундук, и у этой стены закопали там, такими булыжниками – вот такие здоровые булыжники, – всё сверху булыжниками заложили, вот, и вот.

[КАМ: ] И вот эта женщина, Анна Павловна…