Фоллер

Он переступил тело рыжеволосой женщины, чьи руки и плечи покрывали веснушки. На ней не было заметных ран, вероятно, она умерла от диареи. Орхидея настаивала на том, что они могут избежать этого, если будут кипятить воду, взятую из озера в ближайшем парке. Ключ не понимал, откуда она это знала и как кто-то вообще может что-либо знать. Так они стали кипятить воду.

— Сюда, — сказала Орхидея, указывая на узкую улицу, частично заблокированную грузовиком. Вдалеке кто-то кричал. Это был страшный крик — не от голода или болезни, а от боли.

Они протиснулись мимо грузовика. За машиной на длинных белых проводах, привязанных к столбам и линиям электропередачи, висело около тридцати или сорока тел. Ключ протянул руку, чтобы закрыть глаза Маргаритке, но та оттолкнула его. Опустив голову, он пошел дальше, наступая на тени повешенных.

Его внимание привлекло мимолетное действие: четыре человека — мужчины и женщины — выходили из многоквартирного дома по правую сторону. Седовласый мужчина, шедший впереди, держал винтовку. Ключ замер. Заметив его, старик приподнял оружие.

— Это вы, — сказал он, опуская винтовку.

Ключ, прищурившись, внимательно его разглядел. Это был старик, с которым он встретился на краю света в Первый День. Ключ облегченно рассмеялся и поприветствовал мужчину:

— Приятно видеть вас снова.

— Кто это? — спросила Орхидея.

Пока Ключ объяснял, они встретились четко под телами повешенных людей.

— Какой прекрасный день, а? — сказал Ключ после знакомства.

Он назвал себя Дедушкой и широко улыбнулся в ответ на шутку Ключа.

— Вы ищете еду?

Ключ кивнул.

— У нас остались две банки фасоли.

Сложив руки, Дедушка посмотрел на тела, висевшие над улицей.

— Беда в том, что никогда не знаешь, какое место уже обыскали, пока не увидишь, что дверь выбита. Мы все раз за разом прочесываем одни и те же места.

Ключа пугала мысль о том, что, возможно, повсюду уже все обыскали и еды больше нигде не найти.

— Та женщина, с вами на снимке, она…

«Еще жива?» — хотел сказать он, но не смог.

Дедушка покачал головой.

— Умерла от болезни. Десять дней назад.

— Соболезную вашей потере, — сказала Орхидея.

Ключ кивнул. По крайней мере, ее не повесили, не зарезали или не сбросили с обрыва. Ему стало интересно, как Дедушка повстречал своих спутников. Один был молодым, еще не мужчина, но уже не мальчик. У двух женщин пробивалась седина.

— Вы извините нас на секунду? — спросил Дедушка, отводя своих товарищей чуть в сторону. До Ключа и его спутников доносились их низкие оживленные голоса. Ему было любопытно, о чем они говорят.

Дедушка развернулся.

— Нас девять человек. Мы делимся тем, что находим, и защищаем друг друга. Вы хотите к нам присоединиться?

— Да, — ответил Ключ, прежде чем прозвучали последние слова мужчины, и посмотрел на Орхидею, вопросительно подняв брови.

— Да. Огромное спасибо. Всем вам.

— Не благодарите нас, это в основном личные интересы, — сказал Дедушка. — Никто нас не тронет, если мы будем передвигаться группой и будем вооружены.

Он похлопал по плечу стоящего рядом с ним прыщавого парня:

— Сила в количестве.

4

Под высоким потолком музея висели восемь больших разноцветных шаров. Один был оранжево-красным, еще один — ярким сине-белым. Вокруг еще одного смыкалось кольцо — как ореол, только нарушенный в середине.

Они что-то значили, эти шары. Они были важны.

Ключ вернулся к работе над своим парашютом. Шов шел криво, а стежки распределялись не так неравномерно, как на парашюте игрушечного солдата.

— Вот ты где, — прозвучал голос за спиной Ключа.

Он принадлежал Дедушке, который стоял в дверном проеме, уперев руки в бока.

— Я думал, ты собираешься отправиться на поиски еды.

Скулы Ключа напряглись.

— У нас более чем достаточно людей. Вместо этого я решил поработать над парашютом.

Дедушка взглянул на предмет.

— Не тратил бы ты слишком много времени на эту ерунду. Нам нужно сосредоточиться на том, чтобы не умереть с голоду.

Возникло неловкое молчание — Ключ испытывал то гнев, то стыд. Его возмущали эти упреки. Дедушке не нужно рассказывать о своих приоритетах и планах. Но в то же время он не приносил так много еды, как большинство других.

— Я думаю о вещах, которые нашел в кармане в Первый День. Каждый человек, с которым я разговаривал, находил у себя в кармане кошелек и одну фотокарточку, на которой он был изображен. Я — нет.

Дедушка пожал плечами.

— И что?

— Думаю, что специально избавился от своего кошелька. Полагаю, я хотел, чтобы нашел только три вещи в своем кармане, — сказал Ключ, поднимая игрушечного солдата. — Поэтому я и положил его в карман. Думаю, он связан с парашютом.

— Что ты, черт возьми, собираешься делать с парашютом? — воскликнул Дедушка, вскидывая руки к потолку. — Спрыгнуть с крыши?

Ключ посмотрел на его руки.

— Еще не знаю.

— Так как съесть его мы не сможем, — продолжал Дедушка. — И я не знаю, заметил ли ты, но у нас осталось восемьдесят семь банок и пакетов пищи в загашнике, а потом…

Он сложил руки и вспылил:

— Я поручился за тебя. Пожалуйста, не заставляй меня сожалеть об этом.