Фомо

Я остановился. Остановились и слоны за мной. Но черный человек продолжал идти. Я наблюдал, как он удаляется, оглянулся на слонов, которые мотали головами и ждали от меня действия, и думал, думал. Что же я знаю о мире? Лишь ложь, только надуманные, мнимые воспоминания, лишенные реальности, лишенные смысла.

Все, что я знал и во что верил – неужели все это просто мираж, проекция эмоций и чего-то там еще таково, чего наговорил этот черный человек? Он точно знал ответ.

Я помчался за ним со всех ног, бежал за черной точкой по мятой траве.

– Что я должен знать? – закричал я, когда до него оставалось несколько десятков метров.

Он остановился, ожидая меня. На его суровом лице не было никаких эмоций, оно было непроницаемо. Лишь белки глаз блестели каким-то тайным огнем, страстью, скрываемой внутри осознанностью.

– Что я должен знать? – повторил я вопрос, когда был рядом с ним и, стараясь отдышаться, смотрел ему в глаза – Как я должен мыслить, что я должен делать?

– Ты должен знать лишь одно – спокойно отозвался он.

– Что?

Он развернулся, чтобы идти дальше, но, задержавшись, спокойно разрушил меня:

– Ты должен знать лишь то, что не можешь знать ничего.

Я упал без сил. Черный человек уходил все дальше. Шелест травы мягко щекотал слух, тишина заставляла мыслить, но мне не хотелось думать, все мысли казались мне ложью, бессмыслицей низкой по сравнению с разумом черного человека.

Мой взгляд поднялся к слонам. Встав, я подошел к слону, стоявшему ближе всех ко мне, и положил руку на его мощный хобот. Что я мог знать? Что точно было правдой? Я не могу с уверенностью сказать, что все происходящее правда, но, может, это лишь мое сознание не может признать правду? А может, напротив, слишком легко согласится, что это реальность, хотя она не является ею?

Если я никогда не смогу узнать наверняка, а все мои знания лишь абстракция, есть ли смысл думать об этом? Есть ли смысл достигать знаний, каждое из которых оказывается лишь пустотой?

В это мгновение, как только мысль пронеслась в моей голове, слон стал медленно разворачиваться. Я отпрянул и заметил, что все слоны разворачиваются, чтобы уйти. Они уходили. Один за другим, медленно перебирая толстыми ступнями, они уходили, приминая шелестящую рыжую траву. Я оглянулся, и увидел, что черный человек ожидает меня.

Взглянув в последний раз на слонов, удаляющихся в даль, я зашагал в другом направлении к черному человеку.

Больше часа мы молча шагали по полю, и ничего вокруг. Мы молчали. Я следовал за ним, а он вел меня куда-то, а куда– знал лишь он. Солнца не было, как будто его и не существовало – только пустое пространство над нами.

– Любое действие дает тебе возможность выжить. Умирает лишь то, что перестает действовать, развиваться. Вселенная действует – потому она бесконечна. Чтобы достичь бесконечности – нужно действовать бесконечно. Если не действуешь ты – действуют другие, и тогда проигрыш неминуем – бездействие одного может породить действие другого.

Он остановился, повернулся ко мне, и я заметил в его лице перемену. Это была тайная, глубокая тревога, которую ни с чем не спутать.

– Мы проиграли – Его тон стал металлическим, другим.

Он отошел в сторону, и я увидел ее. Вдалеке из земли вырастала огромная, тупоконечная геометрическая постройка, от которой по полю медленно расходились темные линии, как корни сорняка, пожирающие краски. Она высилась над землей непреклонная и несгибаемая, как столп, как закон, как неминуемое зло. Это была серая, с кирпичного цвета балконами, подъездами и сотнями окон, несломимая жилая многоэтажка.

Асфальтированные дороги шли от нее в разные стороны, как зараза, покрывая собой немыслимые площади, на них вырастали фонарные столбы, а позади, еще дальше, за высоткой, раскачиваясь то вверх, то вниз, качались нефтяные вышки.

– Занятно – вдруг услышал я за собой уже знакомый ленивый голос.

Оглянувшись, я увидел там, где до этого стоял черный человек, модника в твидовы брюках. Он отсчитал из огромной пачки денег несколько купюр, расправил их и протянул черному человеку, который не колеблясь взял их и сунул в карман. Не взглянув на меня, он пошагал проч, а модник, сунув деньги в карман, со странным озорством смотрел на меня.

– Это у вас такие представления? – недоверчиво спросил я.

– Не каждый раз. И не все – двусмысленно ответил он.

За ним в воздухе зависла тарелка, из которой в рыжую траву спускался трап. Корпус тарелки, увешанный лампами, вращался, а купол оставался неподвижен.

Черного человека я больше не видел, он исчез, как и слоны. Мы поднялись на тарелку, где я сразу же заметил еще одно кресло – для меня. Парень без подбородка сказал мне, что, пока я был здесь, они слетали в палеозойскую эру, а заодно заскочили за креслом и сразу примчались сюда.

Я сел в новое кресло, пахнущее пластиком, и застегнулся на все ремни. Впереди я все еще мог видеть многоэтажку, разрастающиеся шоссе, переулки, улицы, фонарные столбы и непрекращающееся движение нефтяных вышек.

– Мы ведь можем спасти их? – спросил я6 не выдержав.

– Спасти? – переспросил модник в твидовых брюках – От чего?