Фонарик

Но Вовка говорил это взадир, чтобы хоть сегодняшний вечер чувствовать себя полновластным хозяином фонарика.

— У Николая Павловича не пропадет, — сказал Митька.

Вот в этом-то и была закавыка. Будь Толик Неганов не директорский сын, фонарик можно бы и зажилить: нашел и нашел, не раскрывай рот, не теряй. И это было бы хорошей местью за заигрыванья с Шурой. Но с Николаем Павловичем спорить не будешь: скажет отдай — и отдашь.

Да Вовка и сам понимал, что было бы странным, если б он не вернул чужой «жучок». А Митька все убеждал его:

— Зачем он тебе? Греха ведь не оберешься… Отдай обратно..

— Ладно, не плачь, — сказал Вовка и, не попрощавшись, побежал домой. Дорогой разобрало его нетерпение, опять зажужжал фонариком.

— Анатолий, ты? — остановил его хриплый бас.

— Нет, это я, — растерянно сказал Вовка. Ему бы промолчать, а он, раз-з-зява, отозвался.

— А-а, Вовка, — проговорил в темноте незнакомец, и Вовка совсем сник, теперь и бежать бесполезно. — А я по фонарику-то смотрю, вроде Неганов. Хотел попросить, чтобы посветил мне. В Доброумово к товарищу ездил на именины да попростыл немного. Слышишь, хриплю?

Вовка только теперь признал в незнакомце Васю, сельповского возчика.

— Ты чего меня испугался-то?

— Ничего я не испугался.

— Ну, не ска-а-жи-и. Я позвал, а ты свет потушил да деру. Не испугался… Ну, ладно… Я ведь только выпрягся, полез на сенопал в кормушку сена спустить, а тут чую: вжик да вжик. Думал, Анатолий, таких-то фонариков ни у кого другого нету.

Вовку насторожило это многократное упоминание Анатолия! но Вася больше ничего не сказал.

— Ну, до свиданья, товарищ Воронин, — по фамилии почему-то Вовку назвал и руку подал.

Вовка побежал домой совсем расстроенный.

С утра уже все Полежаево знало, что Толик Неганов потерял фонарик.

Вовка не выходил из избы. Завалился в кровать с «Приключениями Тома Сойера» и пролежал до обеда, листая измусоленные страницы. Читать ему совсем не хотелось, не спеша разглядывал картинки. Раньше на них и внимания не обращал, вопьется глазами в строчки и не отрывается. А, оказывается, и на картинки можно подолгу смотреть.

В полдень пришел Геннадий Иванович, квартирант.

— Ну, сегодня все с ума посходили. Фонарик ищут. Ребята вон с Большой-то Медведицы и то прибежали, а ты чего, Вовка, лежишь?

— Да ну! — скорчил Вовка гримасу. — Очень мне надо!

— Толик весь свой маршрут за вчерашний день вспомнил, обошли кругом — ничего нет. Не иначе, на волейбольной площадке выронил.

— Что с воза упало, то пропало, — сказал Вовка.

— Чего-чего?

— Я говорю, что с воза упало, то пропало… Нашел кто-нибудь…

Геннадий Иванович пристально посмотрел на Вовку.

— Во-о-овк, — сказал он прищурившись. — А ты, случаем, не знаешь ли, кто фонарик нашел? Ты ведь в судьях сидел, вся игра на твоих глазах…

Вовка покраснел и, чтобы Геннадий Иванович ничего не заметил, отвернулся к окну.

— Я за мячом следил, а не за негановским фонариком, — сказал он насупленно и, набравшись смелости, посмотрел Геннадию Ивановичу в лицо. — Очень мне надо за маменькиным сынком смотреть. Я к нему в прислуги не нанимался… Пусть сам за собой следит. Тоже мне фон-барон выискался. Шишка на ровном месте…

— Да ладно, ладно тебе, — успокоил его Геннадий Иванович. — Я ведь просто к слову спросил. Не видел, так и не видел. Чего обижаться…

К слову спросил… Как бы не так! Вовка насмешливо скривил губы.

— Понимаешь, в чем дело, — признался Геннадий Иванович. — У меня, конечно, насчет тебя никаких сомнений нет: судье по сторонам глазеть некогда, за мячом уследить бы. Но Толик очень просил: узнай, говорит, на всякий случай, может, Вовка видел, кто подобрал «жучок».

— Уж не на меня ли он думает? — встрепенулся Вовка и почувствовал, как у него пересохло во рту.

Геннадий Иванович замялся, и Вовка, переборов испуг, перешел в наступление:

— Пусть тогда с обыском приходит, — гордо заявил он. — Вот уж я ему в бестыжие-то глаза наплюю, и не отмыться будет всю жизнь.

— Да ты, Вовка, не заводись, — примиряюще сказал Геннадий Иванович. — Он ведь не обвиняет тебя ни а чем, он только спрашивает.

— Знаю я, как он спрашивает, фон-барон, хвастун несчастный.

— Ну-ну, поехал, — засмеялся Геннадий Иванович. — Тебе и сказать ничего нельзя…

Геннадий Иванович ушел на работу, а у Вовки совсем испортилось настроение. Ну-ка, надо же было разыграть перед Геннадием Ивановичем такую сцену. Откуда только и нахальство бралось? Вот уж позора не оберешься, если станет известно, что фонарик и в самом деле у Вовки. И чем больше распалял он себя укорами, тем отчетливей понимал, что «жучок» надо возвращать, не затягивая: это же настоящая пытка — владеть фонариком и делать вид, что и знать не знаешь, куда он запропастился.

А как возвращать? После разговора с Геннадием Ивановичем сделать это стало еще труднее. Вовка знал, что Геннадий Иванович при встрече с Негановым первым делом заявит: «Нет, Толик, ты на Вовку не греши: уж мне-то бы он признался… У нас с ним секретов нету».

Но вернуть фонарик надо. И Вовка прокручивал в голове всевозможные варианты, все больше склоняясь к тому, что «жучок» легче всего подбросить.