Фонд последней надежды

Ася проснулась в пахнущей полынью клетушке, закутанная в три байковых одеяла. Она сладко потянулась и стукнулась затылком о бревенчатую стену.

…Сколько она бежала, потом шла, потом ковыляла по снегу, Ася не знала. Когда приступ паники миновал, она нашла себя сидящей верхом на циклопическом бревне в глубоком овраге и рыдающей в голос. Умывшись снегом, Ася окончательно успокоилась. Наверняка с Мадиляном ничего плохого не случилось. По правде говоря, она даже слышала какое-то время назад его далёкие хриплые маты, словно чайка кричала перед бурей.

Надо идти. А то замёрзнешь здесь к ядрене-фене. Ничего. Если повезёт, она вернется в санаторий до обеда. Ну, или в крайнем случае до ужина. Жалко, сотку в номере оставила. Двинули!

Вряд ли кто-то заметит её отсутствие. Гулька с Майрой, может, и удивятся, а там наверняка забьют – вокруг столько веселья, развлечений, мужиков. А больше никому она не нужна. Корш… Блин. Уж ему-то точно.

Ася долго плутала, переходя из одной облезлой рощицы в другую, пока не вышла на большую рукотворную поляну, – кажется, это была просека, а может, и нет, – посреди которой горделиво высился основательно сработанный сруб. Бревенчатые стены поросли малахитовым мхом, из трубы валил белый клочковатый дым. Ура!! Он с трудом пробралась к избе, свернула за угол и увидела протоптанную из леса тропинку, резное крыльцо и стальную дверь с глазком и подвешенной сбоку камерой, шизофренически помаргивающей красным глазком. Ну ни фига себе!!

Только она занесла кулак, чтобы постучаться, как дверь беззвучно отворилась.

– Как происходит Всё? – задумчиво спросил стоявший на пороге человечек в чёрной католической рясе с низко надвинутым капюшоном. В руках он держал гранёный стакан, в котором мерцала тортовая свечка.

– Здравствуйте, – не сразу нашлась Ася. – Извините… Я заблудилась.

– Какой Образ Мира ты в себе несёшь? – ответил на это чудик в рясе, начиная покачиваться. Из дома потянуло сытым теплом. У Аси голова пошла кругом.

– Чё? То есть, что, простите?

– В Мире имеется Душа вещи. Ментальный конденсат, Образ Мира по-другому, – выдал человечек, плавно поводя окрест себя стаканом.

Ася подумала, что если эта беседа сейчас же не прекратится, в очень недалёком времени она даст человечку по балде его стаканом и ворвётся в дом силой.

– Кто твой Поработитель? – из-под капюшона недобро блеснул глаз. – Твой Рассудок. Кто даст тебе Свободу?

Ася затруднилась с ответом и умоляюще глянула в жужжащую камеру. Холод пробрался сквозь куртку и больно куснул в бок.

– Не знаешь? – торжествующе вопросил человечек. Голос у него был насморочный. – Иди давай отсюда. Учись Мудрости и Любви.

Он задул свечку и попытался закрыть дверь.

– Погодите! – испугалась Ася. – Хоть позвонить дайте!

Человек в сомнении качнул капюшоном.

– Щас спрошу, – и скрылся в избе.

Ася потопталась и смело шагнула следом. Споткнувшись в вонючих сенях об алюминиевый (естественно!) таз, она ввалилась в горницу.

На лавках в три ряда расселось с десяток чёрных балахонов. Они перебирали чётки, шелестели страницами книг. В торцах избы уютно потрескивали пучки ароматических палочек.

– Ну, здравствуй, солнце, – раздался рядом девчачий радостный голосок.

Ася обернулась. Тётка (круглое, как блин, лицо с широкой масленой улыбкой, лучистые глазки в паутине морщинок, крепко сбитая седая «бабетта» на голове) защебетала дальше. – Ты откуда взялася-то?

Ася жалобно улыбнулась и без сил повалилась на лавку.

– Ой-бой! Серик, коньяк доставай!

– Только н-не коньяк… – прошептала Ася и отключилась.

В животе громко заурчало. Ася решительно вылезла из клетушки. Пройдя два шага по коридорчику, она вновь очутилась в горнице и настороженно огляделась. Балахоны в тех же позах корпели над своими книгами. В воздухе зависли шёпоты и шелест переворачиваемых страниц. Молитвы, что ли, читают?

Комната озарялась неровным светом керосиновой лампы, висящей под потолком. Вросший в пол ногами-корнями стол, раскалённая печка. Из бревенчатых стен там и сям торчат древние гвозди, на которые вперемешку с вениками истлевшего зверобоя наколоты цветные таблицы и графики. Ася всмотрелась в ближний. Вверху было напечатано готическим шрифтом: «Матрица Блезнецов в периуд Третей лунной фазы». Матрица, неряшливо сбацанная в CorelDrow, была похожа на разноцветный японский кроссворд.

– Это практикум «Дум ньяй», эгрегор Нетленного тела.

Хозяйка, снова незаметно подобравшаяся сбоку, игриво подмигнула Асе. Пахнуло сальным духом натурального розового масла.

– Кстати, меня зовут Эвридика.

– Ася…

Эвридика, кругленькая, целиком обёрнутая в индийский парчовый палантин, бесшумно и ровно, как кавказская танцовщица, побежала к столу. Ноги её, обутые в ладные войлочные чуни, быстро-быстро мелькали под расшитым платьем. Ася пошла следом.

– Ну, рассказывай, солнце, – хихикнула Эвридика, устраиваясь в здоровенном кожаном кресле.

– Я тут в санатории живу. «Еуежай» называется. Гуляла… Вот, заблудилась. – Ася помялась. – Э-э-э… Вы мне дорогу не подскажете? Или… Если у вас есть телефон…

– «Еуежай», говоришь? Далековато забралась, – насупилась Эвридика. Фыркнув, вытащила из рукава навороченную «Мотороллу», ткнула в кнопку быстрого набора. – Ал-лё? Раиса Львовна? Да… Тут у нас гостья… – Эвридика поиграла бровками, глядя на Асю. – Да… Из санатория. Ищут? Скажи, пусть не ищут. Нашлася. Да… Ждём.

– Спасибо, – с облегчением сказала Ася.

– Спасибо не булькает, – философски заметила Эвридика.

Повисла нехорошая пауза. Ася собиралась с мыслями. Денег, что ли, просит?

– А ты рассказывай, рассказывай, – хозяйка покрутила сотку в руках и снова незаметным движением спрятала её в рукав. – Чего молчишь, как партизан?

– А… А что рассказывать?

Сюр какой-то. Ася чувствовала себя Алисой в Стране Чудес.

– Как что? – комически всплеснула руками Эвридика. – Как дошла до жизни такой, конечно!

Эвридика выдержала паузу и начала рассказывать сама. Да так, что не остановишь.

– …Знаешь, сколько в Мире тонких сущностей? А Непроявленные Миры? Думаешь, ты просто так к нам попала? Вроде, заблудилася? Глупенькая… Запомни, солнышко, в мире ничего случайного нет и быть не может! А почему? Смотри. Ну вот ты по лесу шла. Тебе так казалося. А на самом деле? Важно ведь, куда ты пришла? А? А?!

– …Чтобы твою траекторию рассчитать, попотеть придётся. Почему? Потому как у некоторых Дорога в Шеолинь в детстве начинается и тянется через всю жизнь! А у других – и вовсе в материнской утробе. Или вообще – до рождения, из фазы «Ма-Нха». Тут работы не на один месяц. Придётся постараться, солнце. Это и будет твой Первый Урок – узнать, откуда ты пришла. А их, уроков, всего Девятнадцать. Кто ты? Зачем идёшь? Куда идёшь? И так далее. Ответишь на Девятнадцать Уроков – определишь Девятнадцать Истин, вот и будет тебе Первая Ступень Самопознания. Всего таких Ступеней – Восемьдесят Восемь…

Эвридика убыстряла и убыстряла речь, азартно шевеля толстыми пальчиками, унизанными буркутскими перстнями. Ася почувствовала, что её снова клонит в сон.

Гипнотизирует, что ли?

– …Ничего, ничего, будем учиться. Вон, Серик Магисович – хозяйка кивнула на хмурого дядьку, уткнувшегося в книжку под названием «Космогенез мужского и женского начал». На обложке был изображён какой-то сумасшедший в дамской шляпе. – На грани самоубийства был. У него за полгода жена умерла, старший сын в аварии погиб, внучка раком заболела, дом снесли, короче, – хохотнула Эвридика, – сплошные неприятности. А к нам пришёл – не узнать его стало. Всего пятьдесят пять занятий – и мы его в академики продвигаем. На Шестьдесят Первый уровень вышел!

Ася с ужасом покосилась на Серика Магисовича.

– Так что у тебя всё впереди! – она плеснула коньяку в крохотную золочёную рюмочку. – Серёжа! Дай образец договора!

– Зачем? – удивилась Ася.

– Подписывать будем, солнышко, – засмеялась Эвридика, прихлёбывая из рюмки и облизываясь, как Чеширский кот. – Спасать тебя будем. К свету тебя вести. Чтоб не заблудилася больше.

Давешний привратник, без капюшона похожий на Белого Кролика, сварливо пробормотав «умных много – мудрых мало», выложил на стол файлик с бумагами.

– Серёжа! – укоризненно покачала головой Эвридика. – Ты же сам был профаном! Угомонися. Так что, договор-то подпишем, Асенька? Сорок тысяч туаньга в месяц, плюс пансион, плюс учебная литература, плюс пожертвования Сакральному шару – недорого выходит! Зато деньги не на тряпки-шмотки потратишь, а на знания! Давай!

Балахоны вдруг хором завели: «Да-вай! Да-вай!» Ася разинула рот. Эвридика подсунула ей бумажки, протянула ручку.

Ася опустила глаза на слова «Подпись клиента» и опомнилась.

– Я с собой возьму… Подумаю, посоветуюсь, – пролепетала она, потея от неловкости.

– Конечно, возьми! – легко согласилась Эвридика. – О чём разговор! Там наши реквизиты, телефончики – всё есть.

Она встала, вытянула короткие ручки в стороны и затянула:

– В Мире имеется множество структур и иерархий…

– В Мире имеется множество структур и иерархий… – подхватили чернорясочники.

– …земных и космических, видимых и невидимых, известных и неизвестных… – дирижировала Эвридика.

– …земных и космических, видимых и невидимых, известных и неизвестных… – блеяли балахоны.

Подошедшая к столу с подносом девушка застенчиво улыбнулась. Ася вздрогнула: глаза девушки вдруг резко съехались к переносице, как у Мартовского Зайца.

– …Сакральный шар соединяет Сущее с Тайным, Навь с Явью, Низ с Высью, Инь с Янем… – наяривала Эвридика.

– …Сакральный шар соединяет Сущее с Тайным, Навь с Явью, Низ с Высью, Инь с Янем… – вторили балахоны.