Фонд последней надежды

Да что с ним сегодня? Как в воду опущенный. Заболел? Ася повесила пальто в шкаф, снова незаметно взглянула на Коршунова. Серый какой-то, волосы торчат… Лицо опухшее. Не брился? Ты смотри.

Ася и сама была не в лучшей форме. Вторую ночь подряд она, как по крику будильника, просыпалась ровно в два и уже до утра уснуть не могла. Изводило ноющее подспудное чувство. Будто она кого-то или чего-то ждала. Как в детстве ждут дней рождения, Нового года, четвертной контрольной, каникул или похода к стоматологу. С щекоткой под ложечкой, сердечными приливами. Блин.

Ася мотнула головой, пытаясь сосредоточиться.

«Гульку к нему подошлю, – решила она. – Нет, нельзя… Да и не согласится Гулька, она Олега терпеть не может. Тогда кого? Может, Алию№ 2? А может, она-то как раз и в курсе? О чём я думаю, дура…»

– Ася, – морщась, проговорил Коршунов, – я поеду. В офис. И в этот театр… «М-Арт». Надо там… посмотреть, как и что.

– Вам бы лучше домой, Олег Юрьевич, – вдруг сказала Ася.

Он посмотрел удивлённо.

– Что, так плохо?..

– Нет, я просто… Ну…

В штабной номер влетела Майра.

– Опоздала?! Нет? Джакоповна уже здесь? – выпалила она, сдирая с головы тугие кольца расписного шарфа-батика. – Ох ты!! Серёжку зацепила! Асёка, помоги, быстро, быстро!

Пока Ася выпутывала колючую серьгу из шарфа, Коршунов ушел.

Ася небрежно сказала:

– А Коршунов странный сегодня, да?

– Ох, Асёка… – с жалостью сказала Майра. – На кой он тебе сдался? А? Не подходит он тебе. Ты ж не Гулька… Ты так не сможешь. Только не злись, дорогая, я тебе добра хочу. – Майра обняла Асю, от неё вкусно пахнуло арбузными духами. – Ты хорошая, добрая, порядочная. А он – кто? Птица перелётная, вот кто. Сегодня здесь, а завтра… Одно слово – кризисный. А у тебя муж. Может, и не ладится у тебя с ним. А ты подожди. Не делай ошибку.

Майра отодвинулась, поглядела в асины беззащитные глаза.

– Ребёночка лучше мужу роди. Правду тебе говорю, вот послушай, есть у меня троюродная сестрёнка…

Ася окаменела. Хороший совет. Не слушая эпическую песнь Майры, она подошла к столу, принялась машинально перекладывать бумаги…

– Майруша, ты погляди!

На обороте нескольких документов были наброски простым карандашом. Летящие чёткие линии, прихотливые обрывы, таинственные пятна и завитки. Гладкая прическа, мягко намеченные губы полураскрыты. Похоже, на листочках изображено одно и то же женское лицо в разных ракурсах. Худое, тонкое, хищное какое-то. Глаза как у муравья. Но привлекательное.

Бабник метросексуальный.

– Ух ты, прикольно! – Майра, сопя, разглядывала портреты через асино плечо. – Мега! Коршунов рисовал, что ли? Интересно, это кто?

– Дед Пихто, – сердито ответила Ася и бросила бумажки в урну.