Фонтанный дом его сиятельства графа Шереметева. Жизнь и быт обитателей и служителей

28 января 1806 г. в домовой церкви Маргарита Петровна Реметева венчалась со статским советником Алексеем Петровичем Путятиным, причем поручителем на свадьбе стал ее единокровный брат, граф Николай Петрович Шереметев[195]. В качестве приданого она принесла мужу капитал в размере 60 тыс. руб. с процентами, завещанный ей отцом[196]. По духовному завещанию брата Николая Петровича, она получила еще 250 тыс. руб.[197] На ее долю приходилась и часть села Спасское в Орловской губернии. После свадьбы Путятины жили в своем доме, находившемся также в приходе церкви Симеона и Анны. После того как Маргарита Петровна овдовела, она вернулась жить в Фонтанный дом. О ней вспоминал граф С. Д. Шереметев: «В петербургском доме на Литейной, где теперь новый дом, жила Маргарита Петровна Путятина. Она была замужем за тихвинским помещиком, летом жила в любимом своем имении Милегеж. Когда она овдовела, отец предложил ей переехать в наш дом, где она и прожила до самой кончины с компаньонкой своей Татьяной Ивановной Бровцыной. Я ее не застал, но у меня от нее есть подарок — серебряная филигранная корзина с маленькими пасхальными яйцами… А Татьяну Ивановну Бровцыну я помню в образной нашей церкви…»[198] Маргарита Петровна Путятина скончалась в 1848 г.[199]

Прасковья Ковалева и ее окружение

В конце XVIII в., когда граф Николай Петрович вернулся в Петербург из Москвы, Фонтанный дом не был столь оживленным, как это было в его детские и юношеские годы, хотя граф Шереметев занимал одно из первых мест при Дворе императора Павла I. После воцарения нового Императора он назначен обер-гофмаршалом, который отвечал за все «хозяйство» Двора. Накануне смерти Императора он служил его обер-камергером. Не в последнюю очередь то, что частная жизнь такого вельможи была столь непубличной, объясняется тем обстоятельством, что в доме не было хозяйки. При Николае Петровиче жила его невенчаная жена Прасковья Ковалева.

После переезда графа в Петербург Прасковья поселилась в южном крыле Фонтанного дома, рядом с домовой церковью. Ее спальня и предспальня отделялись от церкви небольшим коридором. Небольшая гостиная, стены которой затянули сукном, называлась Турецкой. Есть описание бывшей Турецкой комнаты, составленное уже после смерти графа Николая Петровича. Она имела три окна, суконные зеленые шторы и голубые атласные занавеси. Суконную обивку уже сняли, поскольку сказано, что стены выкрашены голубой краской с разноцветным бордюром. Люстра бронзовая с восьми трубках, внизу небольшая шишка — виноградина. Пол дубовый. Мебель красного дерева с бронзовыми украшениями. Часы мастера Гимара в корпусе красного дерева с бронзовыми ножками. Шандалы бронзовые, бронзовая золоченая ваза. В простенках два зеркала в рамах красного дерева. Лоханки (для умывания?) мраморные белые[200]. Гостиная была связана особым балконом-переходом со спальней графа (сейчас этого перехода нет). Эти комнаты назывались «тайно-семейная половина», куда посторонние хода не имели. При Прасковье Ивановне находилось несколько девушек, бывших актрис театра. Самая близкая ее подруга — Татьяна Шлыкова, бывшая балерина шереметевской труппы, другая девушка — тоже бывшая артистка — Степанида Мукосина. По штату они состояли «при комнатах Прасковьи Ивановны», получая 500 и 250 руб. в год. Сразу после смерти графини Шереметевой Шлыкова и Мукосина получили вольную[201]. Положение Прасковьи в доме было непростым, в декабре 1798 г. она получила вольную. Круг ее общения оставался ограниченным, она ездила на богомолье, на прогулки, музицировала, вышивала. Вероятно, Прасковья особенно любила Вознесенскую церковь на углу Литейной улицы и Вознесенского проспекта. Именно в эту церковь она завещала пожертвовать свои драгоценности стоимостью более 11 тыс. руб.[202]