Фонтанный дом его сиятельства графа Шереметева. Жизнь и быт обитателей и служителей

С Фонтанным домом тесно связана жизнь Степана Трофимовича Мамантова и его семейства. Дата его рождения точно неизвестна, но родился он в Борисовке. Служба Мамонтова началась в Москве около 1790 г., еще при графе Николае Петровиче. Летом 1795 г. Степан Мамонтов просил разрешения поехать на родину, в Борисовскую слободу, к престарелой матери, там предстоял раздел родительского имения между его братьями. В этом прошении Мамонтов писал, что уже пять лет он служит в Москве при Домовой канцелярии графа Шереметева старшим писарем. Его просьба была удовлетворена, имея в виду его «добропорядочное и похвальное поведение», и выдан паспорт для проезда из Москвы на родину[425]. По возвращении продолжал службу при Домовой канцелярии, ездил ревизовать разные вотчинные правления, что свидетельствовало о доверии к нему и его исполнительности. В июле 1803 г. граф Николай Петрович Шереметев просил князя Ф. П. Щербатова проследить за отправкой Степана Мамонтова в Петербург: «Ныне узнав, что жена Степана Мамонтова брюхата и не более как через два месяца должна родить, и не желая, чтобы сия перевозка его могла причинить ему какое-либо нещастие, посылаю при сем повеление, чтобы ежели справедлив слух сей, то высылкою его приостановиться вплоть до разрешения жены его… ежели жена его по обыкновению после родов слабости не будет в силах перенесть трудностей пути, то выслать одного Мамонтова, а ее с детьми можно перевезти позже…»[426] Вскоре Щербатов сообщает, что 11 июня Мамонтов отправляется, «сказав, что жена его доехать может»[427]. И ребенок родился уже в Петербурге.

Позже Мамонтов в прошении, обращенном к правителю Домовой канцелярии Д. Малимонову, датированном 25 февраля 1803 г., писал, что он начал служить секретарем в Санкт-Петербургской домовой канцелярии с 1796 г. Он жаловался, что другие секретари, невзлюбившие его, постарались переместить Мамонтова на место умершего казначея, однако ему пришлось исполнять обе должности. Он особенно подчеркивал, что упущений по службе за ним не было. По приказу графа он ездил ревизовать Маладотудскую и Марковскую вотчины, и граф его действия одобрил. По новому штату в Домовой канцелярии должно было быть четыре столоначальника (секретаря) и казначей. Мамонтов жаловался, что «недруги» его оставили из прежних служителей Родионова, а троих «взяли из подьячих, которые связь имеют с кабацкими крючками». Мамонтова определили в казначейство, эта «должность не последняя, должен быть человек верный». Он также писал, что его бывший подчиненный, человек холостой, получает те же 260 руб. жалованья, какие положены ему, хотя он обременен семьей, четырьмя детьми, и ему надо содержать на свои средства работницу и няню. Мамонтов просил Малимонова испросить графа «сделать ему пособие»[428]. Позже Мамонтова повысили, он вошел в число домоправителей (самых важных служителей), состоял экспедитором (начальником) в Хозяйственной экспедиции и в 1817 г. занял место Павла Дмитриевича Александрова[429].

Вольную он получил летом 1821 г. и записался в купечество города Фридрихсгама Великого княжества Финляндского (деньги, чтобы заплатить гильдейскую пошлину, у него были), но продолжал служить графу Дмитрию Николаевичу. Купил собственный дом, в котором жил со своим семейством. О нем с теплым чувством вспоминал бывший крепостной служитель Александр Никитенко, обычно не щедрый на добрые слова: «2 мая 1826 года. Сегодня я был приглашен на обед к Мамонтову. Там застал я большое общество. Мамонтов праздновал свое новоселье по древнему русскому обычаю, но новым французским способом, то есть орошая его в изобилии шампанским. У меня от этого галлицизма закружилась голова не меньше, чем от словесных галлицизмов наших светских людей. Мамонтов был очень весел и поощрял к тому же своих гостей. Впрочем, все это не выходило из пределов приличия. Я очень уважаю этого умного и доброго старика и люблю его за то, что во дни скорби он протянул мне дружескую руку, и словом и делом служил мне оплотом против козней Дубова и других. Два сына его были со мной в университете, и только нынешний год окончили курс. Многочисленное семейство Мамонтова окружало сегодня Мамонтова как патриарха»[430]. Скорее всего, это доброе отношение не в последнюю очередь возникло оттого, что Мамонтов и Никитенко были земляками, оба родом из Борисовки.

Жена Мамонтова, Евдокия Борисова, умерла еще до упомянутого новоселья, 13 марта 1822 г., в возрасте 45 лет, от водяной болезни, ее отпевали в домовой церкви Фонтанного дома и похоронили на Лазаревском кладбище в Лавре, как и некоторых других высших служащих графов Шереметевых[431]. Сам Мамонтов умер 14 июня 1843 г. и погребен на Лазаревском кладбище, рядом с женою[432].