Фонтаны на горизонте

– Кто-то, очевидно, в этом заинтересован, – задумчиво сказал Степанов. Смутное беспокойство не покидало помполита. Он направился к выходу, и все двинулись за ним.

– Что же теперь делать? – спросила молчавшая до сих пор Оленька. – Получается, что только Грауль и выручил флотилию.

– Этому, – Степанов щелкнул пальцем по газете, – народ не поверит. Стыдно, что у нас напечатано такое...

– Редакцию, очевидно, ввели в заблуждение, сказал Орлов.

– Во всем разберемся, – помполит распахнул тяжелую дубовую дверь вокзала.

Моряки вышли на площадь. В сквере на высоком постаменте стоял памятник Ленину – гранитная скульптура вождя с выброшенной в энергичном жесте рукой.

Курилов долго смотрел на памятник, потом крепче прижал к себе локоть Оленьки и сказал:

– Мне хочется быть скорее в море!

Глава четырнадцатая

1

Солнце поднялось над океаном. Барашки волн, точно белые кудри, шевелились, рассыпаясь под легким ветерком.

«Труд» шел полным ходом, переваливаясь с борта на борт, то и дело зарываясь носом в волну. На палубе, у дымовой трубы, сидел Журба и тянул самокрутку, в которую вошла добрая половина пачки махорки.

Изрытое оспинами, медно-красноватое, точно дубленое, лицо боцмана было мрачно. Облокотившись о колено, он сосредоточенно смотрел на палубу. От нее, нагретой солнцем, поднималась легким туманом испарина, пахнущая машинным маслом.

Боцман не слышал, как его окликнул вахтенный матрос:

– Товарищ боцман! Помполит требует к себе! Мысли у Журбы невеселые. К концу подходит второй месяц промысла, а «Труд» не добыл еще и десятка китов. Правда, и у других китобойцев тоже невелики успехи, но у «Труда» – хуже всех.

А что поделаешь, когда гарпунер, как говорится, ни богу свечка, ни черту кочерга? Помполит флотилии Степанов о гарпунере не лучшего, чем Журба, мнения, а все же говорит боцману: «Ты недостаточный контакт с гарпунером установил, поэтому мало китов набили».

«Может, и впрямь я виноват?..» – думал Журба. Вахтенный тронул боцмана за плечо:

– Помполит требует!

Журба неторопливо поднялся, погасил недокуренную цигарку, одернул китель. Он заранее знал, что разговор предстоит неприятный. Вот уже вторые сутки Степанов находится на судне.

Постучав, боцман вошел в каюту Орлова. Капитан держал в пуках какие-то бумаги и с яростью говорил:

– Все характеристики на Трайдера, блестящие рекомендации, отзывы – все это сплошной обман!

Тонкое, худощавое лицо Орлова покраснело от негодования. Губы крепко сжались. Орлов в упор смотрел на помполита.

– Нет, – сказал Степанов. – Нет! В этих характеристиках все правильно. Нам не лгали, когда предлагали Трайдера как опытного гарпунера. Он действительно умелый китобой.

– Так в чем же дело? – с недоумением воскликнул Орлов.

– А в том, что... – Степанов сделал паузу, – ему, возможно, выгоднее не бить китов у нас и для нас... А? Может так быть?

Он вспомнил, как в Приморском обкоме партии высказывал свои подозрения о намерениях Грауля и людей, пригласивших его на флотилию. Были наведены по всем каналам справки. Однако проверка пока ничего не дала. Дукин, беседуя со Степановым и капитан-директором, сказал:

– Пожалуй, мы каждому неприятному случаю придаем слишком большое значение. А ведь в новом деле без ошибок, промахов, неудач, просчетов не бывает! Жизнь есть жизнь! К тому же работаем с иностранцами, которые отнюдь не пылают к нам любовью. Надо быть бдительнее, настойчивее.

С директором треста нельзя было не согласиться, но чувство беспокойства, тревоги не покидало Степанова. Оно особенно возросло после внезапной смерти Андерсена и невозвращения с Гавайских островов Нильсена. Не мог он там остаться по своей воле. В этом Степанов был почти уверен, хотя Грауль доказывал обратное.

– Взашей тогда этого Трайдера! – вскипел Журба.– Ох, дозволили бы мне, Михаил Михайлович, взять его за грудки, я бы так тряхнул, что он навек бы закаялся пакостить. – Боцман сжал толстые, сильные пальцы и тише добавил: – Эх, Андерсен, коньячная твоя душа. Загубил ты себя!

В его голосе прозвучали нотки грусти, жалости. Андерсен пришелся боцману по душе.

– Неважные наши дела, товарищи, – просто сказал Степанов.

– Куда уж хуже, – прогудел Журба и кашлянул в кулак.

Помполит тем же тоном продолжал:

– Иностранцы хотят нас в дугу согнуть. Не выйдет, господа хорошие! Мы не из гнущегося бамбука, а из русского дуба! Не отступим от своего!

– Верно, Михаил Михайлович, – подхватил Журба, ожидая, что сейчас помполит разрешит все вопросы.

– А раз так, – Степанов улыбнулся своей широкой белозубой улыбкой, от которой словно стало светлее и просторнее в каюте, – то давайте решать, что делать дальше?

– Что делать? – переспросил боцман и, взглянув на капитана, загнул крепкий палец на левой руке. – Во-первых...

– Фонтаны на горизонте! Киты! – раздались возбужденные, радостные голоса.

Журба, оборвав речь, метнулся из каюты, за ним бросились Орлов и Степанов. Они бегом поднялись на мостик, где вахтенный помощник уже командовал:

– Лево руля!