Фонтаны на горизонте

– Вымой хорошо руки да вместо своей кофты надень халат. Вон он на крючке висит, – Захматова говорила, как всегда отрывисто, грубовато...

Ли Ти-сян поблагодарил:

– Сыпасибо, мадама...

Китаец оказался хорошим помощником. Он с полуслова понимал Захматову, а его тонкие, длинные смуглые пальцы касались Журбы осторожно, почти нежно.

Когда Журбу уложили на койку в изоляторе и он, обессиленный потерей крови, забылся, Ли Ти-сян сказал Захматовой:

– Твоя, мадама, ходи мало-мало сутели[17]. Моя Максимка сиди.

Ли Ти-сян стоял рядом с койкой Журбы и с мольбой смотрел на Захматову, ожидая ее разрешения. Елена Васильевна поняла, что она не должна отказать Ли Ти-сяну в его просьбе. Китаец ей нравился все больше. Ей нужен помощник. А лучшей сиделки для Журбы не могло быть.

– Конечно, оставайся, товарищ. Журба твой друг, – согласилась она, усталым движением обеих рук поправляя растрепавшиеся волосы. – Оставайся. Как тебя звать?

Ли Ти-сян назвал свое имя. Захматова в ответ улыбнулась:

– Я тебя буду звать товарищ Ли, а ты меня товарищ Лена, а не мадама!

– Хао! Хао![18] – закивал Ли Ти-сян. – Хао мада... товалиса Лена!..

– Вот так-то лучше, – Захматова надела пальто и направилась к двери, ведущей на палубу, но ее догнал Ли Ти-сян, остановил:

– Ходи туда не нада, мадама. – Тут же Ли Ти-сян поправился: – Товалиса Лена. Капитана Севелова ходи, тогда твоя палуба гуляй. Моя твоя проси... Там шибко плохой люди.

Захматова подумала, вошла в свою каюту, достала из ящика письменного стола браунинг, сунула в карман пальто и снова направилась к двери. Ли Ти-сян, следивший за ней беспокойными глазами, снова пытался ее остановить, но она отмахнулась от него:

– Посматривай за Журбой.

Китаец не посмел больше возражать. В открытую дверь ворвался холодный мокрый ветер. Ли Ти-сян, покачивая головой, думал о том, что Захматова упрямая женщина, но храбрая. Ему было непонятно, почему на нее напал старый матрос.

Ли Ти-сян подошел к Журбе. Максим лежал очень тихо. Китаец с тревогой нагнулся к нему, прислушался и облегченно вздохнул: «Дышит Максимка». Он присел на стул, сложил руки на коленях. Ему все время казалось, что и он, Ли Ти-сян, виноват в несчастье, обрушившемся на Журбу. Ведь это он уговорил Журбу поступить на «Бегу». Если бы не Ли Ти-сян, был бы Журба на берегу и не лежал бы с тяжелой раной в груди.

– Пить... – оборвал мысли китайца тихий голос Журбы.

– Сейчас.. Тун дзы...[19] – Ли Ти-сян метнулся за кружкой.

2

Елена Васильевна шла к Микальсену, чтобы потребовать объяснения, узнать, кто такой Скруп, какие причины заставили его покушаться на ее жизнь. Выйдя из каюты, она была удивлена, что ни у двери, ни у иллюминатора не было ни одного человека. А ведь всего несколько минут назад здесь толпилось много моряков. «Странно, – думала Захматова, взбегая по трапу. – Неужели бросаться с ножом на человека тут обычное явление. Скорей бы Северов вернулся, он во всем разберется».

Поднявшись на верхнюю палубу, она увидела, что почти все моряки собрались у левого борта. Слышались веселые крики, говор, отрывистые слова команды. На мостике и надстройках горели прожекторы. Яркие столбы света, в которых искрилась морось, наискось устремлялись за борт. По палубе пробежало несколько матросов с флейшерными, похожими на хоккейные клюшки, ножами. Все это Елена Васильевна заметила мельком и, подойдя к стене людей, стоявших к ней спиной, поднялась на носках.

К базе подходило китобойное судно «Вега-1». На него были направлены прожекторы. На китобойце были отчетливо видны и люди на палубе и каждое их движение.

«Где же Северов?» – Захматова жадно, с волнением искала капитана взглядом. Радостная улыбка скользнула по ее губам, когда она увидела рослую фигуру Ивана Алексеевича на мостике, рядом с Бромсетом. «Вот он. – Захматова видела, как он стоял, положив руки на поручни. – Скорее бы поднялся на базу. Я ему все расскажу...»

Когда китобоец повернулся к базе левым бортом, Елена Васильевна увидела под ним большую темную тушу, которая блестела от воды и света. Она медленно покачивалась.

Послышались приветственные крики с базы. Их заглушил гудок «Веги». Она поздравляла команду китобойца с первой добычей, с успешным началом промысла. Каждому хотелось получше рассмотреть первого кита, и люди на это время забыли о происшествии, которое так оживленно обсуждали еще полчаса назад.

...Когда о покушении Скрупа доложили Микальсену, капитан-директор растерялся. Нет, сам по себе такой случай не был для него неожиданностью. Драки, поножовщина и даже убийства на его флотилии, как и на других китобойцах, были обычным делом. Но этот случай был особый. Врач-то советская, большевичка, да и раненый матрос Журба тоже. Как это могут расценить? Скрупа Микальсен не знал, хотя и плавал с ним уже третий год. «Нужно поговорить с ним, а потом пойду к врачу и матросу», – решил Микальсен и в сопровождении боцмана направился к карцеру.