Фонтаны на горизонте

Бромсет задумался. Захматова взволнована. Чем? Может, на базе что-то произошло? Он поспешил к Микальсену. Гарпунер шел мимо висевших на стрелах длинных полос китового жира. Одни рабочие флейшерными ножами отсекали от лент куски весом в десять–пятнадцать килограммов, другие крючьями сбрасывали их в открытые на палубе люки. Это были горловины жиротопных котлов, находившихся где-то в глубине судна.

Когда Бромсет подошел к трапу, ведущему на мостик, из темноты выступил человек. По вздернутым плечам Юрт узнал Комберга:

– Что вы прячетесь по темным углам?

– Тс-с, тише, – зашептал Комберг. – Я опознан!

– Кем? – насторожился Бромсет.

– Врач узнала меня. Она даже окликнула, но я успел скрыться в кубрике, – быстро говорил Комберг.

– Какого черта вы выползли на солнце? – разозлился Бромсет и подумал: «Вот чем взволнована моя мисс».

– Я не предполагал, что... – начал Комберг, но Юрт прервал его.

– Эта женщина хорошо вас знает?

– Да. Я же... – но Бромсет не слушал Комберга.

«Северов потребует объяснения у Микальсена, как появился на базе Комберг, может его арестовать, сорвать первую операцию», – торопливо думал Бромсет.

– Немедленно спускайтесь на «Вегу-1» и сидите в моей каюте, – приказал он Комбергу. – Не выходите. Ханнаену скажите, что я вас прислал.

– Есть! – Комберг отступил и словно растаял в тем ноте.

Бромсет взбежал по трапу: «Предупредить Микальсена. На базе нет и не было никакого Комбарова». Но капитан-директора не оказалось ни на мостике, ни в его каюте. Юрт в тревоге обошел всю палубу, прежде чем наткнулся на капитан-директора. Увидев Бромсета, Микальсен сказал:

– Вы на базе?! Я послал за вами матроса. Вам есть радиограмма...

– В каюту! – оглянулся Бромсет. – Быстро!

– Хорошо, хорошо, – покорно сказал Микальсен, шагая рядом с гарпунером, и с трудом продолжал: – Вы уже знаете о нападении матроса Скрупа на русского врача?

– Что-о? – Бромсет даже остановился. – Какое нападение?

Микальсен торопливо рассказал о преступлении Скрупа. Бромсет был ошарашен, но первым вопросом его было:

– Врач пострадала?

– Нет, только русский матрос.

У Бромсета отлегло от сердца. Он искренне испугался за Захматову. «Комберг, нападение матроса, – думал он. Все это может насторожить русских, заставит их быть более бдительными, внимательными ко всему, что происходит на флотилии. Хорошо, что он правильно вел себя с Северовым и этим негром».

– У врача и матроса были? – спросил Бромсет.

– Направился было, но...

– Никаких «но»!

Когда они вошли в каюту, Бромсет с раздражением захлопнул за собой дверь. Микальсен протянул Бромсету бланк радиограммы. Прежде чем прочитать ее, Юрт сказал:

– Если комиссар или кто из русских будет спрашивать о Комберге, то отвечайте, что такого у нас не было и вы не знаете. Понятно?

– Да, но он же тут, и его могут...

– Комберга на базе нет, – продолжал Бромсет. – А сейчас приготовьте бутылку хорошего вина и корзинку фруктов. Быстро!

Микальсен вышел. Его лоб покрылся испариной: «В хорошую историю я попал».

Юрт пробежал взглядом радиограмму. Ока была из Иокогамы: «Поздравляем началом промысла. Нашему мнению возможно наличие блювалов южнее вашей стоянки. Начните разведку. Президент компании «Командорен» Асклунд».

«Капитан Барроу ждет вас южнее Командорских островов», – расшифровал Бромсет радиограмму. «Ну что же, весьма вовремя». Гарпунер написал ответную шифровку. Вошел Микальсен с бутылкой вина и свертком фруктов.

«Из этого толстяка официант был бы лучше, чем капитан-директор». Бромсет встал из-за стола и указал на радиограмму:

– Ее передадите утром. А сейчас идемте к раненому матросу. Давайте вино и фрукты.

Бромсет вышел из каюты. Микальсен покорно двинулся за ним. Уже на мокрой палубе, где шли горячие работы, Бромсет сказал:

– Замените похоронную физиономию на жизнерадостную. Русским выскажите соболезнование и пообещайте, что подобное не повторится. Скрупа спишите на китобойное судно.

– К вам?

– Да!

...Захматова закончила свой рассказ-доклад Северову.

Они сидели в ее каюте. В полуотворенную дверь было видно, как Ли Ти-сян заботливо меняет компресс на голове Журбы. У матроса поднялась температура, и он бредил. Джо, сидя на корточках, колол лед на мелкие кусочки. Северов долго сидел молча. «Что это? Все случайности, или... – размышлял он. – Но зачем им убийство врача? Нелогично, противоречит здравому смыслу. Нагнать на нас страху и сделать послушными. Глупо». Мысль вернулась к другому странному случаю.

– Вы не ошиблись, Елена Васильевна, что узнали этого, как его... Комбарова?

– Нет, – тряхнула головой Захматова. – Я теперь твердо убеждена, что это был он.

– Но зачем ему быть на флотилии и прятаться от нас?

Захматова пожала полными плечами и потянулась к раскрытой коробке папирос. Иван Алексеевич остановил ее:

– Вы много курите, Елена Васильевна, и к тому же... – Северов сделал заминку, но тут же прямо и твердо посмотрел ей в глаза, – плохо, некрасиво, когда женщина, такая еще молодая, – и курит. Простите меня, но я человек старого воспитания и многое новое или, вернее, то, что выдается за новое и смелое, – не одобряю.