Фонтаны на горизонте

– Яльмаров Петр Петрович, уполномоченный ОГПУ, – просто в свою очередь представился человек в шинели. – Вам привет от матросов Журбы и Ли Ти-сяна. Журба поправляется. Передает привет и секретарь губкома партии. А теперь прошу мне помочь в беседе с капитаном Ханнаеном и гарпунером Бромсетом. – Яльмаров улыбнулся, и лицо его стало неожиданно простецким. – Сам-то я по-английски «здравствуй» и «прощай» только и знаю.

– К вашим услугам, – несколько по-старомодному ответил Северов, на что Яльмаров махнул рукой:

– К нашим общим услугам. Ну, идемте-ка к капитану. Это вот тот, лохматый, без шапки? – Яльмаров головой едва заметно указал на мостик, с которого Ханнаен командовал передачей туши кита на базу. Там же стоял Бромсет.

– Да, это Ханнаен, а рядом гарпунер Бромсет.

– Интересные охотнички, – негромко проговорил Яльмаров, он уже не улыбался, а был строг и деловит.

Они взошли на мостик. Когда Северов представил Яльмарова, то Ханнаен заметно вздрогнул и глотнул воздух:

– Из чека...

Северов поправил его и сказал:

– Господин Яльмаров хочет побеседовать с вами.

– Прошу в каюту! – Ханнаен взглянул на Бромсета.

Гарпунер, только что пожавший руку Яльмарову, старался принять равнодушный вид, словно его не удивило и не взволновало посещение столь необычного гостя. Бромсет вместе со всеми направился в каюту капитана, но Северов, по просьбе Яльмарова, сказал ему:

– Вас пригласят позднее.

Лицо гарпунера налилось кровью. Он хотел что-то сказать, но сдержался и только наклонил голову в знак согласия, потом повернулся к трапу. Северов предупредил его:

– Господин Яльмаров просит не покидать судно.

– Разве я арестован? – Бромсет гневно смотрел на Северова.

– Нет. Я надеюсь, что для этого нет оснований. – Северова изумило то, что говорил гарпунер.

– К тому же я иностранный подданный, и никто не имеет права мне приказывать!

Бромсет повысил голос. Северов больше не сомневался: гарпунер в чем-то виноват и боится, что его вина раскроется. Иначе бы он не вел себя так. В чем же виноват перед Советской властью Бромсет? Северов оставил гарпунера на мостике у трапа, за поручни которого все еще держался Юрт, и поспешил на зов Яльмарова. Он сидел за столом против Ханнаена и доставал из портфеля бумаги. Капитан китобойца следил за ним с испугом. Яльмаров спокойно стал задавать вопросы через Северова, на которые без всякого возражения отвечал Ханнаен. Первые вопросы были безобидные – о порте приписки, о сроке службы на флотилии и другие, которые как-то успокоили Ханнаена, и он, решив показать себя гостеприимным хозяином, неожиданно закричал:

– Орацио! Гнилая макарона!

От оглушительного крика Яльмаров и Северов даже вздрогнули. Яльмаров покачал головой, а в его глазах Северов заметил веселые огоньки.

На пороге появился старый итальянец с кофейником. Разлив по чашкам густую темную жидкость, от которой по каюте поплыл вкусный аромат, Орацио торопливо вышел из каюты. Сердце у него билось так сильно, что его стук отдавался в ушах.

– Вкусный кофе, – похвалил Яльмаров, отхлебнув несколько глотков горячей жидкости.

Это доставило Ханнаену удовольствие, и он похвалился:

– У меня лучший кофе среди всех китобоев мира.

«Мерзавец!» – назвал про себя Северов капитана и перевел новый вопрос Яльмарова:

– Когда ваше судно было у Командорских островов и сколько вы набили там котиков?

– Что-о? – Ханнаен смотрел на Яльмарова остановившимися глазами и не видел, как из перекосившейся в его онемевших руках чашки кофе лился на стол.

Северов сказал ему:

– Вы проливаете кофе!

– Что-о? – повторил Ханнаен и посмотрел на коричневую лужицу, от которой Яльмаров отодвигал свои бумаги. Капитан переводил взгляд с Ивана Алексеевича на Яльмарова. Лохматый, с полуоткрытым ртом, он сейчас походил на затравленного зверя. В каюте было тихо.

Наконец Яльмаров сказал:

– В молчанку нам нечего играть. Когда были на островах Беринга?

– Никогда не были, – оттолкнул от себя чашку с кофе Ханнаен. – Ни на каких островах не были!

Ханнаен отрицал и то, что у них на судне был Комбаров, и то, что они ставили «мягкие пробки». Это для Северова было новостью.

– Представьте себе, какие подлецы, – пояснил Яльмаров, – забили устья нескольких рек тушами китов, чтобы те там гнили и преграждали путь лососевым, идущим на нерест.

Северов почувствовал себя виноватым в том, что он просмотрел новое преступление китобоев. У него вырвалось:

– Как же я не заметил этого?

– Ловко действовали господа концессионеры, – Яльмаров вернулся к беседе с Ханнаеном: – Значит, вы не заводили китовые туши, например, в бухту Моржовую?

Ханнаен стоял на своем. Яльмаров постучал карандашом по блокноту, в котором делал заметки, и попросил Северова пригласить Бромсета.

Гарпунер был на мостике и дымил трубкой. Он вошел в каюту, пристально, изучающе посмотрел на Ханнаена.

Яльмаров с улыбкой в глазах сказал гарпунеру:

– Капитан китобойца отказался от всего!

– От чего всего? – высокомерно спросил Бромсет. Ему перечислили. Юрт пососал трубку, вынул ее изо рта, посмотрел на мундштук со следами зубов и покачал головой.