Форель в зубах волка (СИ)

К обиде и горечи присоединилась теперь и ревность. Несмотря на усталость после дневных забот, Кейтлин теперь ночами не могла заснуть, и часами, вперяя в потолок сухие воспаленные глаза, думала о женщине, ради которой ее муж забыл свои обеты. Была ли это дешевая лагерная шлюха, что за несколько медяков ублажают солдат и всегда есть в любом военном лагере? Или дорогая куртизанка в заморских шелках – подарок друга Роберта за верную службу? Или знатная дама, которая отдалась ему по любви? Краем уха Кет слышала разговоры служанок про некую леди Эшару Дейн – якобы это она мать ребенка. Была ли это только одна ночь запретного удовольствия или же их связывало нечто большее? Увлечение? Привязанность? Любовь?

Разум твердил, что ей нужно забыть об этом. Она законная жена, ее муж рядом с ней, и любит их сына, а ждать верности от мужчин глупо. Но сердце, исколотое и отравленное, не желало искать забвения в домашних заботах и воспитании сына. Она должна спросить Неда. Они должны поговорить, больше она не в силах выносить эту муку неизвестности, его пустой взгляд, его вежливое молчание и ночи, превратившиеся в пытку.

Прошло две недели после ее приезда, прежде чем Кейтилин набралась храбрости. Эддард в тот день ездил на охоту вместе с Десмондом Греллом и Русе Болтоном, и вернулся в хорошем настроении. После ужина в большом зале, где подавали убитого ими оленя, зажаренного с медом и травами, они поднялись наверх в спальню, и Нед, как всегда, неторопливо раздевался, складывая одежду на скамью перед очагом.

- Кто его мать?

Нед застыл с туникой в руках, и какое-то время молчал. Лицо его было непроницаемо.

- Зачем тебе знать это? – голос звучал глухо и отчужденно, будто из могилы.

- Слуги говорят… будто на войне ты встретил одну леди… Эшару Дейн – она задыхалась, ей не хватало сил говорить связно – и, и… будто баст… Джон – имя далось ей с усилием – ее…

- Слуги болтают лишнее – резко ответил Нед, стоя все так же неподвижно – Тебе достаточно знать, что мальчик – моей крови, и ничего больше.

Кейтилин опустила голову на руки. Глаза застилали слезы, в сердце кипела обида и боль. Ничего не вышло. Она попыталась сломать ту стену, которую возвел между ними его грех – и потерпела неудачу. Все ее надежды на счастливую семейную жизнь таяли как дым, и Кет рыдала все горше, оплакивая их.

Нед смотрел на плачущую жену и сердце его разрывалось от жалости. Чего бы он только ни отдал за возможность сказать ей правду! Но он дал обещание – сын Лианны будет жить, и никто не должен знать, кто его отец. Ни Кет, которой придется жить, думая, что муж изменил ей, ни его другу Роберту, который не оставит дитя в живых даже ради любви к Неду, ни Джон Аррен, для которого безопасность королевств в сотни раз важнее жизни какого-то мальчика. Только Неду и есть до него дело во всем белом свете, и, если это цена, которую он должен заплатить – он ее заплатит и жаловаться не будет. Но что делать с Кейтилин? Ему больно видеть, как она страдает, и нельзя, чтобы эта тайна разрушила все их будущее. Ему было противно лгать – особенно ей, и его будто стошнило словами.

- Кет, Кет, послушай меня. Прошу, не отворачивайся, жена моя, дай мне если не искупить свою вину, то хотя бы объяснить все. Я был на войне. Вам, женщинам, не понять, что значит жить, словно ходя по острию меча, когда каждый рассвет может стать последним. Все становится острым, ты начинаешь любить жизнь так жадно, как будто и не жил раньше. Все кажется неимоверно прекрасным – небо, зелень, люди вокруг…

- И женщины. – глухо добавила Кет, все так же опустив голову, но слушая его.

- Да. – теперь он говорил медленно, будто через силу – И они. Я оступился. Ошибся. Я попрал свою честь и нарушил священные обеты, я оскорбил тебя и осквернил наше ложе. Это было всего один раз, но теперь этого не изменить и не смыть ничем. Каким бы ни было придуманное тобой наказание – я сам наказываю себя еще сильнее. И ничего в этом мире не сможет облегчить мою душу, если ты меня не простишь.

Он опустился перед ней на колени, и Кет была вынуждена поднять взгляд и взглянуть в его глаза – в них было все, и сожаление, и мольба, и горечь, и ласка. С ее сердца будто упал камень, и все преграды между ними рухнули, и Кет заплакала снова – но теперь это были слезы облегчения. Обняв его за шею и прижавшись щекой к его груди, она все плакала и плакала, и вместе со слезами выходил и яд. Наконец, выплакав все, она успокоилась, и какое-то время они сидели не шевелясь, слушая дыхание друг друга, и переживая вновь обретенное единство.

Потом Нед начал целовать ее – сначала волосы, лоб, заплаканные глаза, щеки, и наконец, губы, и Кет ответила на поцелуй, в котором нежность быстро уступила место страсти. Вся холодность ушла вместе с иссушавшей ее обидой, и, то ли от облегчения, то ли от смутного чувства вины, которое продолжало жить в ней, Кет отдавалась его ласкам как никогда бурно и страстно. Для них словно открылась невидимая дверь, за которой не существовало времени, других людей, всего остального мира – только наслаждение, испепеляющее и невыносимое.

***