Форгс. Портрет из гвоздей

– Разве ты еще не поняла? Я хотел, чтобы ты прошла это со мной, сестра. Видя кровавые жертвы, разгадывая мои загадки, я надеялся, что ты пойдешь по моим стопам, как я пошел по стопам дяди Билла. И я, и он величайшие умы, которые могут такое!.. мы не просто люди, Ана, мы нечто большее, нечто великое. Я надеялся, что ты такая же, но, увы, ты оказалась всего лишь жалким человечком с плоским мышлением и примитивными чувствами.

– Может и так, Кельвин, но посмотри, где оказался ты, где оказался Билл, а где я. Не наводит не на какие мысли? Ты же такой гений, а так и не понял, что рано или поздно за все приходит расплата. Ставя себя выше людей, ты забыл, на что некоторые из них способны. И знаешь, если тебя расстраивает, что я не такая, как ты и дядя, то ты ошибаешься. Я тоже унаследовала гениальный ум, но смогла правильно расставить приоритеты и не сойти с ума. Здравый смысл – это мое оружие, которым я тебя победила.

Ана вышла из комнаты, с гордо поднятой головой. Она нутром чувствовала, как сломался Кельвин под тяжестью ее слов, как разрушились его миры и безликие личности, годами жившие в голове. Девушка, оказавшись в кругу друзей, умиротворенно выдохнула и поняла в полной мере, что это долгожданный конец.

– Пора проводить Рея? – спросила Нетт. – Оставим двух старых приятелей наедине. Думаю, им есть о чем поговорить, – взглянула она на окно.

– Самолет через два часа. Надо поторопиться, если хотим, чтобы я не опоздал, и у меня не остановилось сердце, – шутя, заметил Эдриан, выкатив чемодан.

На парковке любимого кафе ребят уже стояла машина мистера Морриса. Сам Джек пил кофе на крыльце общепита, терпеливо дожидаясь сына, чтобы отвезти его в аэропорт. Нетти первая заметила мужчину и с грустью осознала, что у них не будет времени толком попрощаться, и Рей уедет на долгие тридцать дней и ночей. На всех напала грусть. Казалось, они уже скучают по другу, хотя тот еще рядом с ними, идет, опустив голову. Никто не говорил глупых пожеланий и слов, которые могли только сильнее опечалить. Один шуршащий звук катящихся колесиков чемодана развеивал обстановку.

– Ну, что ж, – когда ребята остановились у машины, начал Моррис, – не натворите дел без меня, ладно? Я не хочу вернуться в Форгс под звуки минных заходов.

– Все будет под контролем, – пообещал Николас, обняв друга. – Лечись и ни о чем не думай. Мы поставим всех психопатов на паузу до твоего возвращения.

– Без тебя все равно не выйдет натворить ничего эпичного: ни в перестрелку вступить, ни самолет угнать, ни сыграть симфонию, ни стащить отцовский коньяк. Будем сидеть дома, вязать чулки и терпеливо ждать твоего возвращения, – добавила Анабель.

– Ну, заботиться о будущем потомстве тоже не забывайте, – с улыбкой сказал Моррис, взглянув на Ану и Ника. – Пока, – парень тепло обнял Бейкер и посмотрел на отца, который уже положил чемодан в багажник и, сев за руль, завел мотор.

Эдриан уже открыл дверцу авто, но вдруг обернулся и, всучив в руки растерявшейся Нетти небольшую коробку, забрался в «Mercedes». Моррисы укатили, оставляя следы шин на слегка припорошенной снегом трассе. Ана и Николас, проведя взглядом машину, прогулочным шагом пошли по дороге, взявшись за руки. Данетт не спешила их догонять, остановившись, чтобы узнать содержимое коробки. С замиранием сердца открыв подарок, девушка увидела браслет в виде красной ниточки с различными серебряными подвесками. Он был еще лучше того, что Нетт порвала в актовом зале. К украшению была привязана записка, гласившая:

«Порвав предыдущий браслет, ты сказала, чтобы я подарил его другой. Поразмыслив над твоими словами, я понял, что не хочу видеть никого с моим браслетом, кроме тебя».

                         22 глава

                   Happy end

Шел снег. Ветер завывал между ветвями голых деревьев, пробирая до мозга костей. Казалось, что на улице не канун Рождества, а подготовка к концу света, ведь кругом стоял гул, гомон, топот, писк, звон. Толпы бежали, стояли в очереди и снова бежали, не видя перед собой никого и ничего. На заснеженной станции Форгса людей было так же мало, как на футбольном поле. Во-первых, из-за плохой погоды, во-вторых, из-за занятости другими делами. На заледеневшей красной лавочке у железной дороги виднелся только один силуэт девушки. Она сидела совсем одна, замерзшая и в явном нетерпении. Она ждала. С предвкушением глядя на железнодорожные пути, девушка, казалось, не замечала ни холода, ни порывистого ветра, вся поглощенная своими мыслями.

Огромные станционные часы пробили ровно семь часов вечера. Люди понемногу появлялись тут и там. Смотритель вышел из своей будки, почесывая колючую щетину, и объявил о прибытии поезда. Сердце девушки так и подпрыгнуло. Слова смотрителя пробудили в ней небывалую энергию. Она подскочила со скамейки на замерзшие ноги, не обращая внимания на неприятные колики, пробежавшие от ступней по всему тело, и стала всматриваться вдаль, откуда стремительно мчался поезд, освещая себе путь желтым фонарем. Когда железная машина дала по газам, девушку обдал порыв ветра со снегом, такой мощный, что она еле удержалась на ногах.