Форма времени: заметки об истории вещей

Несколько видов исторического движения предполагает взаимопроникновение культур. В доиндустриальных условиях большие расстояния – например, между императорским Римом и Китаем династии Хань – преодолевались в основном лишь самыми полезными изобретениями. Систематические миссионерские усилия по преобразованию всей символической структуры китайской цивилизации, предпринятые буддистами из Индии после VI века, а также христианами в XVI и XVII веках, принесли временный успех, но они никогда не cмогли бы начаться без предшествующей мощной традиции практического обучения, которую принесла в Китай торговля. Иногда, как во время испанского завоевания Мексики и Перу в XVI веке, на смену движениям коммерческого и миссионерского проникновения приходят внезапные военные действия. Завоевание сразу повлекло за собой активное вытеснение местных традиций бытового и символического поведения европейскими. После широкомасштабного разрушения местных американских культур выжило только то, что оказалось полезным, новым и необходимым для европейцев (картофель, помидоры, шоколад и т. д.).

Очень немногие виды доколумбова искусства пережили эту катастрофу[66]. Деревенское искусство Мексики несет в себе некоторые приглушенные или коммерческие реминисценции индейской древности. Все главные представители мексиканской живописи ХХ века – Ороско, Ривера, Сикейрос – опирались на индейское прошлое, а некоторые иностранцы заимствовали местные темы, чтобы развить их по-своему. Фрэнк Ллойд Райт начал экспериментировать со ступенчатыми ложными сводами майя, последние до него примеры которых, сохранившиеся на Юкатане, относятся к XV веку: с использованием технических ресурсов своего времени Райт возобновил традицию в той точке, в которой ее оставили толтеки и майя из Чичен-Ицы (Дом Мальвы, Лос-Анджелес, 1919–1921). Генри Мур, современный британский скульптор, обратился к вариациям на тему угловатых лежащих фигур, опирающихся на традицию тольтеков и майя приблизительно XII века. Американец Джон Флэнаган создал серию изображений животных в ацтекской стилистике. Это возвращение к прерванным начинаниям искусства американских индейцев XV века можно истолковать как обратную колонизацию современных индустриальных государств людьми каменного века на большой временнóй дистанции. Выразительный язык исчезнувшей цивилизации сохраняется благодаря своему формальному словарю в произведениях искусства, влияя на формирование творчества художников другой цивилизации, совершенно с ней не связанной, более пятисот лет спустя.

Этот феномен, разумеется, возможен на каждом уровне исторических отношений. Он самым глубоким образом преобразовал западную цивилизацию в эпоху Возрождения, когда незавершенная традиция греко-римской Античности завладела всем коллективным разумом Европы, чтобы доминировать в ней до XX века включительно, вплоть до иллюстраций Пикассо к Метаморфозам Овидия. Сегодня Античность оказалась оттеснена еще более отдаленными моделями из доисторического и первобытного искусства всех частей света, вернувшимися по схожему праву «мертвой руки» словно бы для того, чтобы завершить реализацию давно брошенных на полпути возможностей. Иными словами, когда люди создают новые формы, они поручают своим потомкам в сколь-либо отдаленном будущем продолжить свой путь, давая им своего рода невольную заповедь, опосредованную одними лишь произведениями искусства.

В этом, несомненно, заключен один из важнейших механизмов культурной преемственности: зримое творение исчезнувших поколений продолжает стимулировать новых творцов. Звучат ли древние послания в коридорах времени бесконечным эхом, до конца не ясно в ситуации нехватки исторических данных. Но был один короткий момент, когда люди сознательно стремились к полной независимости от прошлых выразительных формул. Этот момент длился в Европе после 1920 года в работе целого поколения, выступавшего под знаменем функционализма. Исторические параллели, вероятно, следует искать в различных иконоборческих движениях Реформации, в Константинополе, во Флоренции XV века, в исламе, в иудейском мире, в пуританском протестантизме. В рамках функционалистской программы все возможные продукты были разработаны заново в поисках форм, отвечающих исключительно прикладному значению в соответствии с доктринальным убеждением в том, что лишь необходимое прекрасно.

Застывшие классы