Формалин (СИ)

Насчет сейфа — это, в общем, практически и не метафора. Заботясь о безопасности Паблито, Альварес старался особо не выпускать его из дома. И врачи, и учителя навещали мальчика на дому. Но было одно исключение — Паблито любил «кататься на лодочке», и поскольку врачи подтверждали, что это полезно для его здоровья, причем как физического, так и психического, которому требуются новые впечатления, отец периодически устраивал ему океанские прогулки на личной яхте. Сам Альварес в этих прогулках не участвовал — когда он самолично выходил на яхте в море, то обыкновенно развлекался там со шлюхами, и ребенок только путался бы у него под ногами. Так что мальчика отвозила в порт и привозила обратно охрана. И вот одним из охранников, которым периодически поручалась эта задача, как раз и был Бульдозер.

Бульдозер должен был выйти через восемь дней после Хуана, а еще через две недели как раз был день рожденья Паблито с неизменной морской прогулкой. По словам Хуана, похитить Паблито было бы легче легкого, ибо все меры безопасности — бронированный «линкольн» с армированными шинами, выдерживающий даже пулеметную очередь, экипаж яхты, вооруженный до зубов — были рассчитаны на угрозу извне, а не на предательство изнутри. Наверное, потому, что всем было очевидно — всякий, кто предаст Альвареса, и уж тем более предаст ТАК, не только сам умрет смертью, потрясающей всякое воображение, но и обречет на ту же участь всех своих близких.

У Бульдозера в целом свете не было никого. И с воображением у него было не очень.

Хуан пообещал ему полмиллиона долларов и взять с собой в Штаты — что, как мы помним, было бульдозеровой мечтой с детства. А еще Бульдозер видел в Хуане друга, какого у него никогда в жизни не было. И он согласился.

— Большинство похитителей сыплются либо при передаче выкупа, либо при освобождении заложников, — мрачно заметила я. — Собственно, поэтому большинство предпочитает их не освобождать.

— Так дела обстояли раньше, — отмахнулся Хуан. — Сейчас не нужно выдумывать никакие хитрые схемы с непомеченными купюрами, выбрасываемыми из окна машины. Достаточно одной транзакции в биткоинах. Знание номера кошелька никак не поможет установить его владельца.

— А мальчик?

— Поиграет пару дней на ноутбуке, объедаясь пирожными. Он даже и не поймет, что случилось. Будет думать, что это такая игра, сюрприз на день рожденья.

— Сколько ему лет?

— Перед тем, как Бульдозер сел, было семь, значит, сейчас исполнится девять.

— В таком возрасте ребенок уже способен понять, запомнить и рассказать о-очень много.

— Не суди по себе, — улыбнулся Хуан. — Не забывай, он в свои девять не сильно умнее шестилетнего.

— Даже и шестилетний может рассказать довольно много.

— В лицо он не увидит никого, кроме Бульдозера. А он сразу же уедет из Тихуаны и заляжет на дно, пока мы делаем визы. Потом мы его вытащим.

— Вообще-то это самое слабое звено плана. Он, как я понимаю, довольно приметный амбал, и при этом не больно-то умен. А если он попалится, и они доберутся до него раньше нас?

— Ты что же, — возмутился Хуан, — предлагаешь его грохнуть, как только он сделает свое дело?

— Вообще-то это было бы самым разумным.

— Но, Анхелина! Это было бы… подло! — да, Хуан употреблял и такие книжные слова, когда другой на его месте сказал бы «западло» или «не по понятиям».

— Я сказала «самым разумным», а не «самым благородным», — пожала плечами я. — Заметь — весь этот план с похищением твоя идея. Я лишь указываю его слабые места. А в целом я сразу сказала, что я против.

— Парень и так рискует всем ради нас.

— Ради пятисот тысяч долларов. Как и ты рисковал своим освобождением не ради него.

— Я, конечно, спасал его не ради дружбы, а ради именно такого плана, — согласился Хуан, — но все равно, я не могу так его подставить.

— Тогда откажись от операции.

— Нет, — покачал головой он. — Не говоря о том, что это наш шанс, которого мы столько ждали… теперь уже поздно. Бульдозер знает про план. И если он поймет, что его пол-лимона пролетают мимо кассы, он решит, что его кинули, и может все рассказать боссу, чтобы выслужиться и получить хоть что-то. Ведь пока что он перед Альваресом ни в чем не виновен. Он может сказать, что специально поддакивал мне, чтобы выведать план похитителей.

— То есть он нас подставить может, а ты его нет.

— Посмотрим, — пробурчал Хуан. — Как пойдет.

Пошло в итоге не очень.

То есть собственно Бульдозер виноват в этом не был. Просто, когда он вышел, Альварес не стал брать его на прежнее место. Бульдозер был настолько уверен, что вернется обратно, что заразил этой уверенностью и куда более умного Хуана — тот просто принял это как данность. А этого не произошло.