Формалин (СИ)

В итоге даже до заскорузлых мозгов «пестрых» дошло, что я права. Не то чтобы, разумеется, ценная информация от проституток, даже искренне стремившихся ее добыть, поступала часто — все же большинство их клиентов были самыми обычными козлами, не знавшими ничего полезного, да и далеко не каждого из них удавалось развести на разговор («рот девке дан для другого», как они любят выражаться). Но, тем не менее, время от времени нам капали полезные сведения, которые позволяли когда подзаработать, когда уберечься от неприятностей, а когда и то, и другое. В общем, дела у нас шли неплохо, наш скромный бизнес рос, как и моя репутация, под нашу крышу переходило все больше клиентов, и вскоре уже никакие дела на районе не делались если не без моего согласия (хотя часто именно так), то, как минимум, без моего ведома.

Нет, я не создала криминальную империю на пол-Тихуаны. Я понимала, что есть границы, которые лучше не пытаться переходить. В дела картелей, например, мы по-прежнему не лезли, и я четко говорила своим: наркота — не наша тема, даже если какие-нибудь дилеры станут сами проситься под нашу крышу. Не связывались мы также с тем, что по-английски называется хьюман трафик. Тихуана, которая граничит по суше с Сан Диего и при этом еще и морской порт — наверное, крупнейший во всей Мексике хаб этого трафика. Проститутки сюда, нелегалы отсюда. Но именно поэтому все дорожки в этом бизнесе не только давным-давно протоптаны, но и поделены между такими серьезными компаниями, с которыми лучше не связываться. Короче, меня вполне устраивало быть первой на районе в нашей сфере и не лезть выше. Хотя информация о делах тех, кто «выше», до меня доходила. Перцам мы отстегивали (а куда деваться?), но и знали о них достаточно, чтобы они, в свою очередь, не сильно борзели. У меня были среди них информаторы, которые загодя предупреждали нас о любых спецоперациях и облавах, а их начальство, в свою очередь, понимало, что лучше иметь дело с нами, которые крепко держат район и ведут бизнес по понятиям, чем с хаосом и беспределом, который мог бы воцариться без нас.

Так прошло почти шесть лет. За это время, конечно, парни не раз пытались ко мне подкатывать, но аккуратно. И я так же деликатно их отшивала. Они отваливали без возражений, понимая, что я жду Хуана, и моя верность ему — качество, воспеваемое в воровских песнях, но на самом деле не слишком распространенное в трущобах Тихуаны — только добавляла мне авторитета.

Я и в самом деле ждала его все эти годы. Надеялась вытащить его по условно-досрочному, забашляв кому надо, но с этим не прокатило. Для амнистии нужно «примерное поведение», а Хуан числился нарушителем дисциплины и как раз тогда, когда должен был решаться вопрос о его освобождении, загремел в карцер — причем не то чтобы его подставили, желая заставить стучать (это было бы понятно), а из-за драки, которую затеял он сам.

Признаюсь, когда я об этом узнала, то была просто в отчаянии и здорово зла на него. Я не могла понять, как он, такой умный, мог свалять такого дурака. Но на свидании Хуан был бодр и весел, говорил, что знает, что делает. Чтобы я не забывала читать книги и совершенствовать свой английский, потому что, как только он выйдет, мы уедем в Штаты и будем жить на собственной вилле на берегу океана, в окружении скал и сосен. Он говорил об этом так уверенно, что я поняла — это не просто слова, чтобы меня подбодрить. У Хуана был план — о котором он, понятно, не мог рассказывать при тюремщиках, и мне оставалось только верить, что это хороший план.

И я верила ему. Потому что знала, что он умный — и потому что хотела верить. На самом деле ни для меня, ни для него карьера лидера банды не была намеренным выбором — судьба просто забросила нас на эту роль. Не скажу, что такая роль была мне противна, по-своему это было интересно — но это не была та жизнь, о которой я мечтала. Может быть, потому, что еще совсем мелкой наслушалась сказочек матери о трехэтажной вилле на берегу океана, вдали не только от трущоб, но и вообще от городской толчеи, куда мой неведомый отец когда-нибудь заберет нас обеих. Я очень рано поняла, что этого никогда не будет, но мечтать-то себе не запретишь. И Хуан тоже мечтал о подобном, но для него это были не сказки. У него был план.

И я читала книжки и смотрела фильмы на английском. Крутила одни и те же по множеству раз, повторяя фразы за актерами, чтобы отработать произношение. Выучила кучу фильмов наизусть. «Перестреляйте всех и сожгите город. Что-нибудь еще, дорогая? — Там есть одна семья с детьми… Сначала убейте детей, и пусть мать смотрит. Скажите ей, что остановитесь, если она не будет плакать. Думаю, у нее не получится — Вера очень слезлива». «Догвилль». Мощное кино. Наглядно показывает, что стоит один раз проявить слабость — и вскоре тебя уже будет трахать весь город. А месть — это, конечно, прекрасно, но лучше все-таки вовсе не допускать того, за что потом придется мстить.