Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв.

Однако в тех случаях, когда волость или поселение XIV–XV вв. к XVI в. прекращали свое существование, В.Н. Дебольский оказывался не в состоянии их локализовать. Трудно это было сделать и при отсутствии хронологически промежуточных материалов XVI–XVII вв. Поэтому география целого ряда волостей и сел XIV–XV вв. осталась В.Н. Дебольским невыясненной. К тому же сам источник содержал сведения о территории не всей Северо-Восточной Руси, а лишь той ее части, которая принадлежала преимущественно московским князьям.

Сходную с исследованием В.Н. Дебольского работу проделал Ю.В. Готье. Используя неопубликованные писцовые и переписные книги первой половины XVII в. центральных районов Русского государства, он составил перечень уездов центра с относившимися к ним волостями и станами примерно на середину XVII в. и локализовал их на карте. При этом он часто указывал, когда та или иная волость или стан впервые упоминаются в источниках[124]. В результате выяснилось положение ряда волостей XIV–XV вв., в том числе и таких, местонахождение которых затруднялся определить В.Н. Дебольский. Но те древние волости, что исчезли к XVII в., не стали объектом изучения Ю.В. Готье, и их локализацией он не занимался.

Данные об административном делении русского Севера в XVII в. были собраны М.М. Богословским. Как и Ю.В. Готье, он сопроводил эти сведения экскурсами в прошлое и определил географию различных административно-территориальных единиц[125]. Благодаря исследованию М.М. Богословского стало ясно, где именно лежали некоторые волости по рекам Ваге, Сухоне и Двине, упоминаемые в источниках XIV и XV вв. и входившие в состав старинных владений князей Северо-Восточной Руси.

С попыткой переосмысления зарождения и развития государственности у восточных славян выступил в 1909 г. А.Е. Пресняков. Назвав свое исследование «Княжое право в древней Руси», он уделил некоторое внимание проблеме того, на какие земли и как распространялась власть древнерусских князей. А.Е. Пресняков отметил тенденции к объединению под этой властью различных территорий в X–XI вв. и их раздел после смерти Ярослава Мудрого[126]. В очерке о Ростово-Суздальской земле он коснулся вопроса о времени ее политической самостоятельности, справедливо указав, что «начало обособлению ростовско-суздальской земли из общей киевской системы земель-княжений положено Юрием Владимировичем (Долгоруким. — В.К.)»[127]. В книге А.Е.  Преснякова много тонких источниковедческих наблюдений, в том числе и таких, которые могут быть использованы для характеристики территорий отдельных княжеств XII в., но в целом административно-территориальная структура Древнерусского государства и выделившихся из его состава более мелких государственных образований даже с точки зрения функций княжеской власти А.Е. Пресняковым рассмотрена не была. Следуя за распространенной в русской буржуазной историографии теорией о городе и его волости как «исходном пункте исторического развития восточного славянства»[128], он пытался образование города и формирование относившейся к нему территории рассматривать как результат исключительно княжеской деятельности. «Не вижу оснований, — писал А.Е. Пресняков, — искать носителей организующих городской строй сил вне князей, вне варяжских вождей»[129]. Не господствующий класс, не созданный в его интересах государственный аппарат власти сыграли решающую роль в становлении государственной территории[130] у восточных славян, а действия пришельцев-князей, т. е. верхушки государственного управления, определили, согласно А.Е. Преснякову, ее генезис.