Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв.

Развитием «княжого права» объяснял А.Е. Пресняков и образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. Расширение и усложнение функций княжеской власти, «собирание власти», как называл это явление исследователь, и обусловило, по его мнению, создание единого Русского государства во главе с Москвой[131]. Нужно сказать, что изучение «княжого права» применительно к Северо-Восточной Руси XIII–XV вв. было делом далеко не бесполезным, оно проливало свет на вопросы, почему только представители определенной княжеской линии (именно потомство Ярослава Всеволодовича) возглавили процесс консолидации русских земель на Северо-Востоке и почему только определенные княжества служили территориальной основой этой консолидации. Однако усматривать в усилении верховной власти первопричину центростремительных тенденций на Руси, игнорируя развитие экономики и социальных отношений, в частности эволюцию господствующего класса, было неправомерным. К тому же А.Е. Пресняков проследил изменение «княжого права» даже не во всех княжествах Северо-Восточной Руси. Основными объектами его изучения стали великие княжества Владимирское, Московское, Тверское, Нижегородское и Рязанское[132], причем надо заметить, что Рязанское княжество никогда не входило в состав Северо-Восточной Руси и его князья как раз с точки зрения «княжого права» не могли претендовать, да и никогда не претендовали, на стол Владимирского великого княжения и на роль собирателей Руси[133].

Неполное рассмотрение А.Е. Пресняковым северо-восточных княжеств, являясь очевидным минусом с точки зрения выполнения сформулированной самим исследователем задачи — проследить образование Великорусского государства в целом, а не отдельных его частей, тем не менее стало шагом вперед в русской историографии, обычно сводившей проблему становления единого Русского государства к возвышению Москвы.

Несомненную ценность для характеристики территории Северо-Восточной Руси в XIII–XIV вв. имеет ряд конкретных наблюдений и выводов А.Е. Преснякова. Он проследил образование новых княжеств на Северо-востоке во второй половине XIII в., дав, таким образом, материал для политической карты того времени[134], обрисовал владельческую судьбу Переяславского княжества в начале XIV в. [135], определил характер владения уделами в Тверском княжестве во второй трети XIV в.[136] и т. д. Принципиально важны заключения А.Е. Преснякова о существовании в Северо-Восточной Руси XIV–XV вв. коллективного княжеского суверенитета над некоторыми территориями[137] и об усилении феодального дробления территорий ряда княжеств в период укрепления великокняжеской власти[138].

Плюсы и минусы труда А.Е. Преснякова отмечались уже его современниками. «А.Е. Пресняков, — писал М.К. Любавский, — сосредоточил свое внимание преимущественно на внутренней эволюции великокняжеской власти и междукняжеских отношениях в эпоху собирания северо-восточной Руси вокруг Москвы, разрушил прежние концепции этих отношений, но не уделил достаточно внимания материальному фундаменту, на котором созидалась новая государственная власть Великороссии, т. е. княжениям и их населению… Преувеличив силу и значение… властной традиции великого княжения Владимирского, проф. А.Е. Пресняков недооценил в то же время значения «великого княжения Владимирского», как комплекса крупных и ценных территорий, источника больших военных и финансовых средств, благодаря которому, а не благодаря стародавней традиции власти, слияние его с Московской вотчиной действительно было решающим фактором в деле государственного объединения Великороссии вокруг Москвы»[139]. Сам М.К. Любавский поставил перед собой цель изучить «материальный фундамент» — территорию, на которой сложилось Русское централизованное государство.

Свое исследование он назвал «Образование основной государственной территории великорусской народности»[140]. В не совсем обычном названии отразилось восходящее к его учителю В.О. Ключевскому представление М.К. Любавского о Русском государстве как политическом объединении русской народности и как государстве национальном (общенародном)[141]. Непризнание классового характера государства приводило М.К. Любавского к трактовке государственной территории не как объекта права феодального класса, а как этнографической категории, принадлежащей определенной этнической общности. В истории «начальной великорусской территории подлежат выяснению, — утверждал М.К. Любавский, — два процесса: процесс создания ее, как территории этнографической, т. е. заселения ее славянскими племенами, из которых, в смешении с местными инородцами, образовалась великорусская народность, и процесс государственного объединения различных частей этой этнографической территории»[142]. В соответствии со сказанным он разделил свою работу на две неравные части: главу I он посвятил истории колонизации края славянами, а главы II–V — рассмотрению территории Московского княжества и территориальных к нему приращений (в хронологическом порядке).