Формула алхимика

Илья Алексеевич отмахнул зудящего комара, который напал на него еще в кабинете обер-полицмейстера и с тех пор неотлучно преследовал. Из Одессы был родом и господин Мервус — его главный враг, спланировавший убийство отца и до сих пор не понесший наказания за это и другие преступления. Предположение о его связи с фальшивой мадам Энтеви находило косвенное подтверждение…

— Надо бы опросить участников последнего сеанса? — предположил Жарков, подойдя к Ардову после того, как проводил доктора. — Возможно, кто-то сумеет пролить свет на обстоятельства отравления Бугрова.

Илья Алексеевич вышел из задумчивого состояния.

— Да-да, конечно, — согласился он. — У меня есть список…

Глава 35 Формула

Город гудел от беспорядочного трезвона: по случаю светлой седмицы на колокольни пускали звонить подростков — отбоя не было. Улица была полна торговцами и нарядными обывателями.

— Сыр-колбас — все для вас! — надрывался нанятый гастрономической лавкой разносчик с деревянной рамой на плечах, увешанной связками колбас и расфасованными в оберточную бумагу четвертьфунтовыми кусками сыра.

Рядом мороженщик с ящиком на колесах ловко обслуживал дам и детвору: специальной ложкой навертывал шарик, клал на бумажку и втыкал деревянную палочку.

На углу Погонной мальчишка-газетчик выкрикивал новости:

— Русский гений убит тайными заговорщиками! Враги России нанесли подлый удар!

Илья Алексеевич на ходу просмотрел «Санктъ-Петербургскіе вѣдомости». Анчиповский не пожалел красок, живописуя как само кровавое преступление, так и весь ужас грядущего экономического краха империи.

У самого дома Аладьина расположилась торговка с тележкой под полосатым тентом, где у нее стояли бочонки с баварским квасом и лимонадом. Миловидная девица в фартуке попыталась соблазнить Илью Алексеевича стаканом лимонада.

— В следующий раз, — отказался сыщик и устремился к подъезду, где маялся городовой.

Из короткого доклада блюстителя уличного порядка следовало, что никаких происшествий вокруг господина студента за последние сутки не совершилось. Ардов поднялся на самый верхний этаж.

Аладьин сидел в неубранной постели, неотрывно смотрел в точку на стене и время от времени вздрагивал, словно по телу пробегала судорога. Убранство комнаты было скупым — стул, стол, кувшин, керосинка. На оберточной бумаге лежали аккуратно порезанные кусочки сыра — очевидно, остатки скромного вчерашнего ужина.

— Вы написали формулу? — поинтересовался Илья Алексеевич.

— Они п-придут за мной, — продолжая пялиться в стену, пробормотал студент.

— Прекратите истерику, у входа дежурит городовой, можете быть покойны.

Аладьин взглянул на сыщика и, кажется, немного пришел в себя.

— П-профессор скрытничал и не п-показывал всей формулы. Он даже специально меня п-путал.

— Это можно понять. Так вы восстановили?

Дрожащей рукой молодой человек протянул лист бумаги, испещренный нервными значками.

— Мне п-пришлось вспомнить каждую деталь, — произнес он жалобным тоном, будто эта работа доставила ему нестерпимую боль. — Единственное, чего я не могу п-предоставить, это рецепт сока сомы. Он был записан у п-профессора отдельно.

Илья Алексеевич замер на мгновение, потом пошарил в жилетном кармане и предъявил клочок бумаги, который был извлечен Жарковым из кулака умерщвленного профессора.

— Это?

— Откуда она у вас? — удивленно протянул начинающий алхимик.

В дверь постучали.

— Это он! — выкрикнул Аладьин, забился в угол и укутался одеялом.

— О чем вы? Кто — «он»?

— Настал мой черед… — прошептал несчастный.

— Успокойтесь! Убийцу, скорее всего, уже поймали, — как можно спокойней проговорил Ардов, направляясь к двери.

— Вот как? — с надеждой прошептал Аладьин. — И кто же это?

— Некий месье Люк, гастролер из Одессы. Вы должны его помнить, он приходил к Горскому.

— Лысый? — просиял студент.

— Угу.

Ардов отворил дверь. В комнату ворвался возбужденный Шептульский. От него чувствительно разило сивухой.

— Вот вы где, Илья Алексеевич! — озабоченно проговорил филер, беспокойно вращая глазами. — Насилу вас отыскал.

Заметив на столе кувшин, Шептульский бросился к нему, не обращая внимания на закутанного в одеяло Аладьина.

— Она совсем не та, за кого себя выдает! — заявил Кузьма Гурьевич и принялся с жадностью глотать воду.

— Кто? Куда выдает? Нельзя ли поконкретней?

Отрываясь от кувшина между глотками, Шептульский доложил о ночном приключении. Известие ошеломило Илью Алексеевича — такого оборота он не ожидал.

— Уверен, после этого, который без пальца, был и третий. А может, и более, — предположил Кузьма Гурьевич в заключение, мужественно признав, что не сумел исполнить миссию в полном объеме из-за угрозы разоблачения.

— Что ж, идемте, — вздохнул Илья Алексеевич.

— Господа, прошу меня защитить! — подал голос Аладьин.

Шептульский с удивлением взглянул на хозяина каморки, как будто увидел его впервые:

— От кого?

— От Глебовой — это же очевидно! — взвизгнул юноша. — Она убила Крючина и Горского… Следующим буду я…

Глава 36 Золотой слиток

— А она съехала, — сообщил слесарь, у которого снимала комнату Глебова.