Формула Бога. Восхождение

— Вот я и подумал обратиться к вам. Это раньше, можно было отсутствовать по пятьдесят лет, и вернувшись застать то же самое, что было до командировки. А сейчас, прошло всего почти тридцать лет, а я себя чувствую, как слепой в незнакомом ему месте. Мир так стремительно меняется вокруг нас, что мне без вашего кураторства никак не обойтись.

— И в качестве кого вы меня приглашаете на это торжество? — с легким испугом поинтересовалась она.

— В качестве ангела-хранителя, конечно.

— Ну, я еще могу понять, что в быту вам необходима помощь, пока вы не привыкнете к новой обстановке, но там — в штаб-квартире, что вам может угрожать? — с лукавинкой в голосе спросила девушка.

— Скажу вам по секрету, даже полковники нуждаются в охране. А уж тем более такие одинокие, как я. Мы, я имею в виду, прежде всего себя любимого, являемся самой уязвимой частью общества, — почти серьезным голосом сообщил Захария, чуть понизив голос. — Не верите? Спросите у шефа.

Тут как по заказу открылась дверь из кабинета, и на пороге приемной появился Гавриил:

— Ты почему все еще здесь? — обратился он к Захарии. — Я куда тебе велел идти не мешкая?!

— Да, вот, — открыл рот полковник, но генерал не дал сказать.

— Не успел вернуться, как следует, а уже охмуряет нашу любимую секретаршу?! — воскликнул он, и приоткрыв сильней дверь в свой кабинет и крикнул в его пустое пространство. — Остап Ибрагимович, там ксендзы нашего Козлевича охмуряют!

— Какую-какую секретаршу?! — принимая игру шефа, нарочито оттопырив рукой ухо, спросил Захария.

— Нашу! Любимую! — притворно набычился шеф.

— А Олимпиада Дормитонтовна в курсе, что она наша и любимая? — настырничал тот, кого назвали ксендзом.

— Что?! — громыхнул генерал. — Имеет место грубый шантаж со стороны внеземного противника!

Ирия, красная, как только что сваренный рак, недоуменно переводила взгляд с одного актера разговорного жанра на другого и решительно ничего не понимала из их малопонятного диалога. Нужно было проработать с шефом, бок о бок, не одно столетие, для того чтобы привыкнуть к его манере общения. Наконец «театр у микрофона» закончился, и Гавриил перешел к кинофильмам, спросив с интонацией хулиганистого подростка:

— А что это вы тут делаете?

— В картишки дуемся, — опять подхватил Захария, но решил дальше не продолжать испытывать на прочность нервную систему девчонки, а потому закончил. — Вот, предлагаю Ирии быть моим ангелом-хранителем на вечернем мероприятии.

— А она что ответила?

— Пока не знаю. Не успела сказать.

Гавриил повернулся всем телом к уже начинающей оправляться от пережитого стресса девушке, и страшно вращая в разные стороны выпученными глазами, скомандовал:

— Младший лейтенант Литвинова!

Девушка, заученно вскочила с места и вытянулась по стойке «смирно», прищелкнув под столом туфлями.

— Приказываю немедленно принять вышеназванный объект под личную охрану! — начальственным тоном повелел он, а затем, оглядев «объект» сверху донизу, добавил пояснительно, как бы самому себе. — Принять со следующими характеристиками: качества среднего, не бывшего в употреблении, пробега немалого, в капремонте не нуждающегося, не битого не крашеного, без опознавательных знаков и инвентарных номеров.

— А че сразу среднего качества-то?! — уныло прогнусавил «объект».

— Объект, помолчите! — сурово оборвал его шеф, и уже обращаясь к вновь начинающей наливаться краской девушке, произнес. — К охране приступить после окончания рабочего времени.

— Есть приступить! — все еще алея маковым цветом, вскинула руку к виску.

Однако шеф не унимался, и напоследок решил выжать максимум из этого эпизода, вконец добивая Ирию своим солдафонским юмором:

— Инвентарный номер проставите сами после апробации и взаимного обмена поршневыми кольцами в соответствии с правилами органов записи гражданского состояния.

Захария затаил дыхание, не решаясь в это время поднимать на нее глаз, так как даже кожей ощущал идущий от девушки жар смущения и немого негодования.

— А ты тут не задерживайся надолго, у тебя еще важная встреча предстоит сейчас, — уже совершенно серьезно обратился генерал к нему и ушел в кабинет, прикрывая за собой дверь.

Когда дверь за начальником закрылась, Захария позволил себе немного глотнуть свежего воздуха. Вдох был каким-то неубедительным и больше походил на всхлип младенца. Девушка по-прежнему стояла столбом, лишь слегка ослабив осанку. Уже проклиная в душе все на свете, а паче того шефа с его шутками ниже пояса, Захария прервал неловкое молчание:

— Вы уж простите его. Он у нас такой. Не понимает разницы между мужчинами и женщинами. Солдафон одним словом.

— Да нет, — возразила она, очнувшись от пережитого и усаживаясь на свой стул. — По-моему, он то, как раз все хорошо понимает. Во всяком случае, больше чем некоторые.

Захария из чувства самосохранения не стал развивать дальше, эту опасную для него тему. Однако и уйти не мог, не получив ответа на свое предложение, а потому робко спросил:

— Так как насчет того, чтобы помочь мне?

— Ааа… Вы про это?! Да. Согласна. Только я забыла, во сколько там начинается?

— В шесть вечера, — моментально подсказал он ей.