Формула Бога. Возвращение

Начальник отдела Наблюдения и контроля, генерал-майор ангельской службы — Герард Публиевич Тацит, был личностью примечательной во всех отношениях. Сын прокуратора Бегники, проконсула Рима, всадника — Публия Корнелия Тацита, принадлежавший к высшей патрицианской касте Рима, с самого детства не нуждающийся ни в чем, благодаря положению отца, он, как и его отец, относился к наиболее образованным людям своего времени. Будучи во всех отношениях примерным сыном, он по примеру отца тоже с юных лет занимался историографией. Однако, в отличие от него, скованного в своих суждениях корпоративной этикой служебного положения, взгляды на окружающее имел гораздо более прогрессивные, о чем никогда не стеснялся публично заявлять, что служило предметом частой головной боли для его именитого предка. Помогая отцу в составлении «Анналов», частенько вставлял в них, видимо пользуясь отцовским «недоглядом» свои суждения и нелицеприятные выводы о правлении римских императоров, обличая как их деятельность, так и окружающую их атмосферу. Во все времена правду любят только в отношении к другим, но не к самому себе. Так всегда было, есть и будет во все времена. Не любили правду и римские императоры — Нерва, Траян и Адриан, но вследствие того, что Публий был слишком влиятельной фигурой на шахматной доске империи, до поры до времени помалкивали, втихомолку скрипя зубами от негодования. Холостяк по призванию, настоящий демократ по убеждениям, бескорыстный умница, всю жизнь вынужденный выглядывать из-за плеча своего именитого отца, Герард мог прожить свою жизнь в неге и роскоши, ведя неторопливые беседы с людьми своего круга о философии и искусстве, меценатствуя и участвуя в светской жизни. Но не таков был наш герой. Сразу после смерти отца, случившейся в 110 году н. э. он продал все Рейнские земли, принадлежавшие отцу, отпустил на волю всех рабов, предварительно снабдив их «подъемными», а на вырученную немалую сумму потратил на строительство первой бесплатной публичной библиотеки и лечебницы, для содержания в ней больных проказой. И все бы ничего, если бы этим все и ограничилось. Так нет. Он решил написать, когда-то обещанное, но так и не выполненное отцом жизнеописание правления последних трех императоров из династии Антонинов, а также Октавиана Августа, естественно в своей критической манере изложения. Хуже того, он не только решил написать сей труд, он его написал и издал за свой счет. Этого то ему правящие круги во главе с императором Пием Антонином и не простили. Была ли это цикута, излюбленный яд римских императоров, поднесенная ему в кубке на каком-то из симпозиумов, или сок белладонны, подмешанный в еду, подкупленным слугой, история об этом хранит молчание. Да это уже и не так важно, как не раз он сам говаривал. Важно то, что в результате стечения трагических обстоятельств, Герард Петрович оказался в Раю. Поживши непродолжительное время в европейском секторе, и перелаявшись вусмерть с тамошними историками и философами, включая одного из своих византийских родственников по побочной ветви, в середине VI века, прибыл сюда, прельстившись новизной недавно образованного сектора. Да так тут и остался. Всю жизнь любивший учиться, окончил, неожиданно для всех академию ангельской службы, где попутно с историей увлекся темпорально-пространственными перемещениями. Став одним из крупнейших теоретиков темпорологии, сделал неплохую карьеру, дослужившись до звания генерал-майора, сменив на посту начальника отдела наблюдения и контроля прежнего руководителя ушедшего на пенсию и по примеру еще одного римского императора Диоклетиана II и занявшегося выращиванием капустных кочанов.

Калитка была открыта нараспашку, приглашая гостя войти в нее. Загородный дом Герарда Петровича, исходя из пристрастий и привычек своего хозяина, представлял собой типичный двухэтажный домус с побеленными известью стенами и красной черепицей. Здесь под одной крышей были собраны помимо самого дома еще целый ряд подсобных помещений, сгруппированных вокруг атриума с небольшим фонтаном в центре и также небольшим садиком с южной стороны. К дому от самой калитки вела, выложенная желтоватого оттенка камнями дорожка, в шутку названная хозяином КВЖД (камнями выложенная желтая дорога). В раскрытом окне второго этажа показалась, абсолютно лишенная всякой растительности, голова начальника отдела. Приветливо заулыбавшись входящему Левушке, она прокричала в радостном возбуждении:

— Проходи-проходи! Поднимайся сюда ко мне.

Вершинин быстро взбежал на крыльцо и зашел в уже заранее открытую дверь. После яркого солнечного дня, глаза не сразу привыкли к полумраку огромной прихожей.

— Лестница слева, — послышался предупреждающий голос сверху.

Слегка запыхавшись от крутизны каменных ступенек и волнения от предстоящего разговора, Левушка очутился в просторном, но несколько пустоватом зале с высокими потолками и выложенным мозаичной плиткой полом. Хозяин стоял в проеме окна, одетый в белую майку и треники с характерными «адидасовскими» лампасами.